— Вы меня запутали, — жалобно сказала Эйле.

— Это называется силлогизм, — поведал Ренье и снова погрузился в шкаф.

Наконец выбор был сделан, и Эйле облачилась в забавное платьице с кружевами по подолу, с корсажиком и широченным воротником. Ренье самолично соорудил ей фантастическую прическу, пользуясь огромным количеством гребешков и лент, а сверху прикрыл свое творение прозрачным покрывалом, которое прикрепил золотыми заколочками.

— Где вы так научились? — поражалась Эйле.

— Дорогая, всему, что я знаю в жизни, меня обучили несколько профессоров в Академии и десятка три жизнерадостных женщин... — рассеянно молвил Ренье, отходя в сторону и любуясь своим творением. — Теперь вы вполне сойдете за куклу.

Заявление оказалось для Эйле столь неожиданным, что она только ахнула и села на пол, раскинув ноги.

— Превосходно! — восхитился Ренье.

— Любой сразу заметит, что я не кукла! Я ведь дышу. — сказала девушка.

— Это последнее, на что люди обращают внимание, — ответствовал Ренье. — Мужчины — такие скоты! Оборочки и розовое личико — стало быть, кукла! А дышит она или нет — дело десятое.

— Я не понимаю, — жалобно протянула Эйле, — вы это всерьез?

— Почти. Вставайте. Если возникнет опасность разоблачения — я сразу беру вас на руки, а вы свешивайтесь, как неживая. Мои соратники по благородному делу потакания капризам его высочества знают, что у меня есть кукла. Иногда я ломаю шута и таскаю ее с собой. В подробности они не входят. Они ведь — настоящие мужчины. Они могут даже позволить себе презирать Талиессина за то, что он не похож на них. Ну, и уж конечно, они презирают меня. Я ведь тоже на них не похож, да к тому же не являюсь наследником престола. Видите, как все запутано!

— Я только одно поняла, — сказала Эйле, — никто не станет разыскивать меня здесь, потому что в «малом дворе» не бывает женщин.

— Умница, — отозвался Ренье и пощекотал ее за ухом. — Для куклы вы устрашающе сообразительны.

* * *

Все эти дни королева почти непрерывно думала об одном: с ее сыном творится что-то неладное. Он не покидает библиотеку. Иногда его видят переодетым в простое платье — он торчит в каком-нибудь кабаке и пьет Умеренно, не напиваясь и не учиняя безобразий. Случается, он просто бродит по улицам. Ни разу его не замечали с женщиной.

— Если он не ищет женского общества или приключений с неизбежным кровопусканием, — говорил, омрачаясь, Адобекк, — следовательно, его высочество занят поисками истины, а это опасно. Истина имеет множество обличий, и некоторые из них уводят на ложный путь...

Затем принц появился во дворце. Нанес визит матери. Попросил прощения за то, что был невнимателен к ней в последнее время.

— Что с тобой происходит? — осторожно спросила королева. — Я интересуюсь не из любопытства. Мне это по-настоящему важно.

— Знаю, — сказал Талиессин, отводя глаза. — Я и сам пока не знаю. Как только выясню, предоставлю полный отчет.

Королева вздохнула и отпустила сына.

Она почти не помнила, как прошла церемония вручения знака Королевской Руки. Кажется, этого трактир' щика зовут Тандернак. Сдержанный человек, очень деликатный. Был краток, почти не занял у королевы времени. Не вынуждал ее устраивать длительный прием — сейчас ей этого совершенно не хотелось. Быстро ушел. Она невольно ощутила благодарность к нему.

Тандернак торопился поспеть домой. Ему предстояло еще закопать труп, а для этого следовало выехать в крытой повозке за город засветло. Человек, пускающийся в путь на ночь глядя, вызовет подозрения. Во всяком случае, стражникам таковой запомнится, а это — лишнее. Оставлять же мертвеца в доме еще на одну ночь Тандернаку и вовсе не хотелось.

* * *

Талиессин заглянул в покои, где, как ему доложили слуги, находился Эмери, но придворного там не оказались. Несколько секунд принц стоял в дверях, прислушиваясь: нет, тишина. Хотя мгновение назад ему показалось, будто он улавливает чье-то дыхание. На всякий случай Талиессин позвал:

— Эмери!

Ответа не последовало.

Принц вошел, бросился на кровать. Заложил руки за голову.

— Разбежались! — проговорил он, слушая, как голос вязнет среди множества крошечных предметов бывшей детской. — Все разбежались! Впрочем, я сам виноват — зачем распустил их... Но покататься верхом хочется. Поеду один.

Он шевельнулся, с силой ударил обеими ногами разом по кровати, изогнулся и вскочил.

Прямо перед ним сидела на полу кукла.

Принц удивленно посмотрел на нее.

— Вот это да! — сказал он. — Эмери переодел ее...

Он снова уселся на кровать. Воззрился на игрушку.

— Странный он человек, этот Эмери, не находишь? — обратился Талиессин к безмолвной кукле. — Я думал, что это я один тут странный, но он меня превзошел. Нехорошо, когда придворный превосходит своего господина. Это нужно решительно пресечь! Молодой мужчина играет в кукол... Может быть, он такой молодой мужчина, который предпочитает быть молодой женщиной?

Принц замолчал. Кукла из последних сил старалась не моргать.

Талиессин рассмеялся.

— Да нет, что я говорю! — произнес он. — Сам-то я не лучше — сижу тут и болтаю с куклой. С кем не начнешь болтать, если все кругом — болваны. Куклы по крайней мере не лезут со своим мнением.

Он наклонился вперед и взял Эйле за талию.

— Теплая, — сказал он.

Эйле виновато улыбнулась.

— И живая, — добавила она.

Талиессин отдернул руки так, словно обжегся.

— Ты живая! — вскрикнул он. — Что ты здесь делаешь? Ты любовница Эмери?

— Нет...

— Тогда что ты здесь делаешь?

— Прячусь...

— От кого?

— От врагов.

— Разве у кукол бывают враги? — поинтересовался принц.

— У таких кукол, как я, — да, — сказала Эйле.

— Ого! А какая ты кукла?

— Живая.

— Это я уже понял. А еще какая?

— Глупая.

— Не такая уж глупая, если понимаешь это, — заметил принц. — Ну, что еще добавишь?

— Я узнала ваш голос, — сказала Эйле.

— Где же ты слышала мой голос? — удивился Талиессин. — Не помню, чтобы я недавно посещал тряпичника.

— Не там.

— В лавке диковин? Там я тоже не был.

— И я там не бывала.

— Интересная игра, кукла. Может быть, ты дочка часовщика? По слухам, у него заводная дочка, и он по утрам вкладывает ключ в скважину у нее на спине.

— У меня нет скважины.