Герцог сел. Он сам поощрял инициативу у подчиненных. Что ж теперь жаловаться, если они мешают ему спать!

— Говори, болван.

— Ходил такой слух, что старик придет, если позвать его трижды.

Герцог в темноте уставился на солдата. Тот переступал с ноги на ногу, ежился — чувствовал себя неуютно; однако желание угодить его сиятельству пересиливало даже страх.

— Хочешь выслужиться? — спросил герцог.

— Ради общего дела, — пробормотал солдат.

— Штраф все равно с тебя не сниму, — предупредил герцог.

— Я не ради штрафа... — сказал солдат.

— Ну ладно тебе. — Голос Вейенто чуть смягчился. — Откуда ты знаешь, что профессора нужно позвать трижды?

— Слух...

— И ты веришь слухам?

— Господин Алефенор так говорит: проверь да убедись, а после уж утверждай.

— Ну а если ошибка?

— И что мы потеряем, если это ошибка?

— Ничего, кроме твоей репутации, — сказал Вейенто. — Впрочем, какая репутация у солдата! Зови.

И тихий голос трижды произнес:

— Хессицион, Хессицион, Хессицион!

И наступила тишина, которую вдруг нарушил чей-то громкий храп.

Ничего не произошло.

— Ступай, — молвил герцог, — ложись спать. Благодарю тебя за попытку помочь. И не буди меня больше, хорошо? Я желаю отдохнуть перед завтрашним.

Герцог снова улегся. Дождик тихо зашелестел по навесу. Было очень спокойно вокруг, уютно, безмятежно. Вейенто давно не ощущал такого покоя. Странно, подумал он. Еще вчера он думал о своей пленнице, о юной девушке, которая сейчас испытывает муки голода и полна невыразимого страха. Ему казалось, что он улавливает ее ужас даже через стены, через разделяющее их расстояние. Не то чтобы Вейенто сильно сочувствовал дочке владельца мануфактуры, Но юность, красота и увечье делали Фейнне странно притягательной. Она ни в чем не была виновата! Только в своем непонятном упрямстве, к которому ее никто не принуждал.

«Неужели она умерла? — подумал вдруг Вейенто, и его окатила волна жара. — Итак, я уморил молодое существо, которое ни в чем не погрешило против меня. Вот откуда этот покой. Никто больше не страдает».

Он с трудом совладал с волнением и начал размышлять дальше.

«Если она действительно мертва, то следует избавиться от трупа. И что-нибудь сделать со свидетелями. Разумеется, убивать оставшихся солдат и Алефенора не следует. Не такой уж я злобный бессердечный зверь, каким меня рисует дражайшая кузина — ее величество. Довольно с меня одной невинной жертвы. Солдаты завтра же отправятся на поиски старухи. Объявлю ее опасной для нашего дела. Алефенор останется со мной и поможет похоронить тело...»

Вот как все просто разрешилось. Вейенто удовлетворенно вздохнул и повернулся на другой бок.

И тут совсем близко кто-то чихнул.

— Дрянь погода! — произнес ворчливый голос. — Что я тут делаю? Сидел бы в Академии, вертел бы пальцем глобус...

— Хессицион! — Вейенто подскочил, едва не своротив шест, к которому крепился навес над его спальным местом.

— Когда только вы оставите меня в покое... А ты кто, глупый дурак? — Хессицион плюхнулся на одеяло, как был в мокрой одежде. — Мне так хорошо... — продолжал старый профессор. — Он растянулся, вытеснив герцога, заложил руки за голову. — Ты недурно устроился. Ты сдал зачеты?

— Сдал, — хмуро отозвался Вейенто.

— Ну и молодец... Кому сдавал?

— Кому надо.

— Не груби! — Хессицион показал ему кулак. — Иначе устрою тебе в следующем семестре... Ты у кого на практических семинарах?

— У вас, — сказал Вейенто.

— Ну и молодец...

Неожиданно старик погрузился в сон, чуть приоткрыв рот и слегка похрапывая. Вейенто посмотрел на него искоса. Спать расхотелось. Странным образом сумасшедший профессор явился на троекратный зов. Свалился неизвестно откуда. И ничуть этим, кстати, не удивлен. Вейенто вышел под дождь, на середину лагеря, и закричал:

— Подъем!

Кругом зашевелились, начали просыпаться. Алефенор пробудился мгновенно и побуждал к активности прочих, подходя к лежащим и с силой ударяя их ногой под ребра.

Подъем, ленивые скоты! Подъем, животное, тебе сказано!

Наконец он приблизился к герцогу, держа в руке зажженный факел.

— Каковы распоряжения, ваше сиятельство?

— Идем в домик. Хессицион нашелся. Я должен поговорить с Фейнне напрямую. Полагаю, она готова к подобной беседе.

— Старика берем с собой?

Алефенор оглянулся на навес, под которым безмятежно, несмотря на поднятый шум, храпел профессор.

— Нет, теперь я знаю, как его вызвать в любой момент.

Произнося эти слова, Вейенто нарочно не смотрел на солдата, который подсказал ему «волшебный» способ. И все равно уловил блеск его глаз. Ладно, пусть радуется, что угодил своему герцогу. Возможно, это станет лучшим воспоминанием его жизни.

Охотничий домик встретил их тишиной, и Вейенто как-то сразу ощутил, что тишина эта — мертвая, не притворная. Алефенор, похоже, думал о том же самом, потому что сказал:

— Вы уверены, что она еще жива, ваше сиятельство?

— Хочу убедиться в этом, — сквозь зубы отозвался Вейенто.

Они отворили дверь в комнату Фейнне. Алефенор отпрянул, едва лишь заглянул внутрь. Помещение не имело окон, и воздух там был таким спертым, что с непривычки сразу начинала кружиться голова. Все вещи девушки валялись как попало, многие были разломаны или разорваны. Гребень с клоком волос, сломанный пополам, лежал на постели. Черепки разбитой посуды хрустели под ногами. На некоторых виднелись следы крови. Платья, простыни — все изодрано в клочья. И тоже кое-где коричневые пятна старой крови.

Девушки в комнате не было.

— Что здесь произошло? — прошептал Вейенто, озираясь. Взгляд его остановился на Алефеноре. — Ваши соображения. Любые!

— Она не могла отсюда сбежать, — пробормотал Алефенор. — Дверь была заперта, окон нет.

— Почему все вещи испорчены? По-вашему, она сумела вызвать сюда адского духа?

— Единственный, кого она могла бы вызвать, — сказал Алефенор, — это старый профессор Хессицион. Если он действительно отзывается на свое имя.

— Практика показала, что это так, — заметил Вейенто.

— Возможно, простое совпадение, — указал Алефенор. — Не следует чересчур полагаться на солдатские бредни.

— Бредни в данном случае не солдатские, а студенческие, — возразил Вейенто. — Впрочем, от этого они не перестают быть бреднями... Хессицион, Хессицион! — позвал он и добавил: — Подождем. Может быть, придет и что-нибудь объяснит.