– Меч из ножен! – крикнул северянин, начиная сердиться.

– Сейчас,– тем же спокойным и уверенным голосом произнес незнакомец,– ты можешь сделать выбор по собственной воле! Когда я выну меч – ты уступишь необходимости!

Жезлоносец Робура при этих словах тронул парда и подъехал на десяток шагов ближе. Не для того, чтобы вмешаться! Упаси боги! Он сам – благородный и ни за что не обесчестит своего начальника. Но этот незнакомец – он ведет себя… необычно!

– Гнев Тура! – взревел Робур.– Ты будешь драться или праздновать труса? Тогда прочь с дороги, пока тебя не растоптали парды моих воинов!

– Драться? – так же невозмутимо переспросил незнакомец.

– Да! – в ярости воскликнул Робур, уже чувствуя, как уплывает от него счастливая возможность вдохнуть запах стали и крови.– Да!

И вырвал из ножен длинный тяжелый хольдский клинок.

Незнакомец едва заметно пожал плечами и вдруг с невероятной быстротой выхватил свой собственный меч.

Робур ринулся вперед… и замер, будто споткнувшись.

Жезлоносец, заподозрив нечестие, бросил парда вперед… и тут же осадил зверя.

– Белый Меч! – изумленно прошептал он.

– Белый Меч Асенаров! – благоговейно произнес Робур.

Его собственная, сжимавшая оружие рука, упала. Белый Меч!

– Да,– сказал незнакомец, опуская этот узкий, серебристый.– Ты видишь.

– Он – твой?

– Ты видишь.

– И твоя рука вынула его из ножен?

Человек только улыбнулся.

– Значит…– проговорил Робур, невольно делая шаг вперед.– Эрд?

«Обретший Путь подобен каменному утесу. Волны, бурные или тихие, огибают его. И корабли его огибают, чтобы продолжить путь. Ничто в мире не грозит ему гибелью, ибо выбрал он место и нашел себя. Но и им повелевает Судьба».

Мангхэл Сёрк. Правило сто седьмое

Междуречье. Осень тысяча двенадцатого года.

– Хорошо,– согласился Тилод.– Мы не будем его искать.– Эй! – окликнул он одного из караульных.– Попроси прийти ко мне достойного Ганга!

И тут зодчий увидел, что трое дозорных ведут к нему четвертого, в пыльной одежде, со знаком гонца на лбу.

– Однако! – сказал Биорк.

Сопровождавшие гонца дозорные почти несли того на руках. Лица их были угрюмы.

– Достойный! – сказал старший из них, обращаясь к Биорку.

Тот мотнул головой в сторону Тилода.

– Вождь! – повторил воин уже зодчему.– Беда! Фаранг!

– Говори! – бросил Тилод гонцу.

– Враги! – сказал тот слабым голосом.– Фаранг захвачен! Караулы на дорогах! Я еле прошел!

– Кто? – напряженным голосом проговорил Тилод.– Омбам?

– Нет… Империя!

Зодчий впился в него взглядом и понял: не лжет.

Он хмуро уставился на Биорка. Тот покачал головой:

– Это не моя идея!

– Несмех! – рука Эрда легла на плечо Тилода.

Зодчий резко обернулся. Он хотел сбросить руку северянина, но сумел сдержаться. Эрд совершенно спокойно встретил его взгляд.

– Я беру это дело на себя!

Зодчий судорожно вздохнул и сжал руку северянина.

– Спасибо, брат! – проговорил он.– Только – не медли!

– Мы возьмем четырех лучших пардов! – произнес светлорожденный.– И пусть Ганг идет следом за нами с несколькими тысячами воинов – так быстро, как только сумеет. Если это наши, я все улажу, но если нет…

– Больше ничего не говори, брат! – перебил его Несмех.– Собирайтесь!

– Каон! – сказал Биорк начальнику караула, что привел гонца.– Возьми у разведчиков четырех самых быстрых зверей, оседлай и веди сюда!

Воин отсалютовал и побежал выполнять приказ.

– Несмех!

Зодчий быстро обернулся к вагару.

– Держи наготове бойцов! Мой нюх говорит: одним Фарангом дело не обойдется!

Тилод вопросительно посмотрел на Биорка, но если зодчий ожидал, что вагар прояснит свои слова, то ошибся.

– Пусть наладят зеркальную связь! – сказал маленький воин невозмутимо.– Полагаю, она понадобится раньше, чем наши лагеря опустеют!

Фаранг. Осень тысяча двенадцатого года.

Когда Эрд и Биорк выехали из прибрежного леса, то увидели, что сторожевой пост на тракте восстановлен и дорога на Фаранг перекрыта.

Рослый смуглолицый воин в короткой кольчуге шагнул навстречу перешедшим на рысь пардам и предупреждающе поднял руку.

Пятеро солдат с эмблемами воинов-моряков Южной Императорской эскадры не слишком торопясь, поднялись со своих мест. Впрочем, в руках двоих из них вдруг оказались заряженные арбалеты, направленные на всадников.

Эрд отвернулся, чтобы скрыть довольную улыбку: ведь это были и его воины.

– Спешиться и подойти сюда! – гаркнул здоровяк-десятник.

От его резкого хольдского выговора у светлорожденного потеплело в груди. Но чувства эти остались внутри, а лицо приняло то высокомерное выражение, которое заставляло любого почувствовать разницу между светлейшим из рода Асенаров и всем остальным населением Мира.

– Ты так долго плыл сюда, солдат, что забыл, как обращаются к светлорожденным? – холодно осведомился он.

– Что?

Воин опешил.

Эрд демонстративно медленно вынул из ножен серебристый клинок Асенаров, положил его поперек на черную холку парда и, наклонясь, с напускной суровостью уставился на хольдца.

Тот свел было брови в сердитой гримасе, но тут рот его приоткрылся, а глаза расширились:

– Мать-богиня! – воскликнул десятник звонко ударяя себя кулаком в кольчужную грудь: – Властелин Судеб! Светлейший Эрд!

И губы хольдца растянулись в улыбке.

Эрд невольно улыбнулся в ответ. В отличие от Нила, он не помнил в лицо и по имени каждого, с кем делил палубу боевого корабля, и сейчас впервые пожалел об этом.

– Да, солдат! – кивнул он.– Это я! А теперь прикажи кому-нибудь из своих сесть в седло и проводить меня к вашему командиру! Кстати, как его имя?

– Светлейший Робур, светлейший Эрд!

– Робур? – светлорожденный не слишком хорошо знал своего брата, но Асенар есть Асенар!

– Только его здесь нет, светлейший! – поспешно добавил десятник.

– Это я заметил! – Эрд слегка улыбнулся.

– О! Его нет в Фаранге! Он с пятью тысячами уехал брать здешнюю столицу!

– Расторопный молодец! – заметил Биорк, подъезжая поближе.