– Унтер-официр!.. Кандидат на офицерское звание… неплохо!

Немец очухался минут через пять. Сначала он ничего не мог понять, долго мычал, качался из стороны в сторону, тупо смотрел по сторонам. А когда сообразил, едва не задохнулся.

Костя сунул к его горлу нож, на немецком языке дал понять, что не шутит: молчи! Тот согласно закивал головой.

Ваня вытащил кляп. Немец стал хватать ртом воздух: едва не задохнулся. Подождав, когда отдышится, Костя спросил, сколько их всего человек. Тот закрутил головой по сторонам, увидел убитых товарищей, от страха, с округлившимися, как у совы, глазами залопотал на своем языке ответ.

– Так и есть, – перевел дух Костя. – Их тут одиннадцать человек. Нас ждут. Два пулеметных расчета там, – махнул рукой в сторону ущелья. – Еще два автоматчика где-то внизу притаились, тылы защищают. Он самый старший в засаде. Сейчас пришел сюда за сменой караула, – усмехнулся, – да видишь, попался! – и приказал немцу раздеваться.

Они втроем быстро стащили с унтера гимнастерку. Немец от страха помогал им во всем, хотел отдать штаны и нижнее белье, но этого не потребовалось. Костя примерил гимнастерку на себя: трещит, но лезет. Ваня подал ему пилотку на голову, повесил через шею автомат. Костя стал походить на фрица.

– Говори пароль! – сердито, с кулаком у лица по-немецки спросил у него Костя.

Тот пожал плечами: нет пароля. К пулеметным расчетам можно подойти без осведомления.

– Ну и дисциплинка у вас… мать вашу! – презрительно сплюнул Костя в сторону унтера и стал привязывать его спиной к одному из убитых немцев. – Полежи покуда тут.

Пошли. Костя с фонариком впереди. За ним – Ваня и дядька Константин с ножами в руках. На пожухлой, подмерзшей траве хорошо видны следы немцев, проходивших здесь для смены караула.

Через сто шагов следы разделились: где-то рядом огневые точки. Костя остановился в нерешительности: куда идти? Дядька Константин подтолкнул его налево. Прошли еще сто шагов. Костя кидал луч фонарика из стороны в сторону, пытаясь определить место расположения пулеметного расчета и ослепить врагов до того, как они поймут кто перед ними.

Немцы дали о себе знать сами. Не чувствуя подвоха, из темноты послышался недовольный голос, укоряющий унтера Гебельта в том, что тот «конь с подковами бродит тут без нужды, не дает людям отдыхать, да еще слепит в глаза». Костя пустил луч фонарика на речь, увидел двух немцев, смотревших на него из-под ели. Не давая им определиться, он что-то сказал в ответ, подошел вплотную, выключил свет. Это был сигнал для нападения. Все трое навалились на опешивших солдат. Через несколько мгновений все было кончено.

Разведчики притихли, слушая ночь. Вокруг все спокойно. Предвещая утро, в густых зарослях подала голос славка. Ей отозвалась завитушка. Немецких голосов нет. Слышали ли солдаты второго расчета шум или нет?

– Пошли быстрее, пока не очухались! – поторопил Костя, включив фонарик, шагая назад по тропинке.

Им пришлось возвращаться назад до развилки. Там они пошли направо. Так же, как в предыдущем случае, Костя играл лучом света по кустам, выискивая затаившихся фрицев. Напряжение было велико. Если бы немцы услышали, как они уничтожали первый расчет, их бы встретили пулеметным огнем.

Но нет! Повезло… через сто шагов из кустов грубый голос проклинал унтера Гебельта за то, что тот, козел, шляется по ночам и опаздывает с разводом караула. Два солдата поднялись с земли от пулемета, стали собирать свои вещи. Тут на них навалились с ножами разведчики.

Уничтожив второй пулеметный расчет, все трое какое-то время стояли, осматриваясь вокруг. В серых сумерках было хорошо видно небольшую поляну, через которую должна была возвращаться группа Назарова. Если бы не парни и дядька Константин, обезвредившие засаду, шансов на спасение у товарищей не было.

– Пошли к костру, – поторопил Костю и Ваню дядька Константин. – Пока совсем не рассвело, надо найти автоматчиков.

Они поспешили назад. Путь до костра занял не больше двух минут. Когда подошли туда, замерли от неожиданности. Унтера Гебельта и еще одного немецкого солдата, к кому его привязали спиной, на месте не было.

Костя выключил фонарик. Опасаясь автоматной очереди, все трое осели на землю, спрятались за деревьями.

– Как же так… я его сам резал… он не двигался… – лопотал Костя.

– Значит, не дорезал, – оглядываясь вокруг, негромко молвил дядька Константин. – Ладно, парни. Упреками да стонами делу не поможешь. Надо исправлять ситуацию. – И взял командование на себя: – Костя, ты – к немецким лошадям, и там карауль. Если что – стреляй, мы подскочим. Не надо им дать уйти. А мы, – потянул Ивана за собой, – попробуем их по следам найти. Тутака они, недалеко. Где-то притаились, ждут рассвета. Только бы автоматчиков не успели предупредить…

Разошлись. Дядька Константин молча взял автомат, лежавший рядом с убитым немцем. Беглецы не успели его прихватить, торопились. Костя косо посмотрел на него, но ничего не сказал, растворился в ночи.

Будто черные тени возмездия, бесшумно передвигающиеся от дерева к дереву в поисках своей цели, дядька и племянник крались навстречу неизвестности. От костра в глубь леса вилась едва заметная в темноте тропинка.

Сначала они пошли по ней. Потом, опасаясь засады, разошлись по сторонам, стали двигаться параллельно ей на видимом расстоянии. Дядька Константин был слева, Иван справа. Через каждые пять-шесть метров оба останавливались, стараясь услышать присущие человеку звуки.

Прошли около двухсот шагов. Дядька вдруг поднял руку: стой! Оба замерли, стараясь понять, что происходит впереди них. В кустах – какое-то движение. Шуршит трава, ломаются сучья, слышно тяжелое дыхание. Дядька махнул Ивану рукой: иди сюда. Когда тот подошел, шепнул на ухо:

– Немец… тот, который раненый… ползет. Давай потихонечку за ним продвигаться. Они к нему вернутся, а мы их на живца…

Оба осторожно пошли за немцем. Тот, вероятно, из последних сил, с трудом перетягивая обездвиженную ногу, медленно двигается вперед, оставляя за собой кровавую дорожку. Возможно, какое-то расстояние от костра он шел поддерживаемый товарищем, но теперь, оставленный им, на последнем издыхании старался продлить себе жизнь.

Смертельно раненный немец не видит Константина и Ивана. Вероятно, не понимает, что делает. С тяжелым дыханием начинают проскакивать бредовые слова. Он зовет Карла, фрау Мадлен и еще кого-то. Не в силах подняться с земли, он подтягивается на ноже, каждый раз покрывая все меньшее расстояние. Его голос все тише, движения рук короче. Наблюдая за ним, Константин и Иван притупили бдительность. А когда обнаружили опасность, было поздно.

Дядька Константин первым увидел дрогнувшие ветки деревьев в двадцати шагах перед ними. Понимая, что сейчас будет, он резко подался в сторону, закрывая собой Ивана и увлекая его на землю.

Будто старый чахоточный дед закашлял автомат. Вокруг них по кустам и траве ударил град свинцовых пуль. Падая на землю, Константин и Иван разом направили свои стволы на вспышки и, не сговариваясь, ответили длинными очередями. Автомат тут же умолк. Из кустов вывалился немец. Дядька Константин хотел подняться, но по ним опять ударил пулевой горох. Еще один автомат, теперь уже дальше, в стороне, навесил над ними колкое покрывало смерти. Дядька упал на Ивана. Быстро сообразив, откуда стреляют, он потянул племянника за камень: