Меня так и подмывало спросить ее, не приходилось ли ей, разумеется, по прихоти ее друга, еще и позировать для откровенных мужских журналов. В самом деле, а почему бы и нет? Может, и интерес ее к изучению понятия фетиша проснулся вовсе не от любви к познанию работы мозга, а от любви к познанию своего тела, как это получилось у неотразимой Диты фон Тиз в соответствии с ее гламурной фетиш-эстетикой. Но поразмыслив, я не посмел тревожить душу девушки, так нарочито демонстрирующей мне свою притворную фригидность, а задал совсем другой вопрос, может быть, прозвучавший не совсем в тему:

– А почему тебя назвали Кларой? Как-то не очень по-французски. Ты говорила, что твое имя означает «ясная», правда сейчас ты мне все больше становишься не ясной.

– Это был папин выбор. Они с мамой, когда были молодыми, любили ходить в кино на фильмы с ББ.

– Брижит Бардо?

– Да. Особенно «Les Femmes» – «Женщины». Он им очень нравился. Там ББ с каким-то писателем едут в поезде из Парижа в Рим в спальном вагоне. Видимо, моим родителям это что-то напоминало. Так там героиню ББ звали Клара. Кстати, папа говорит, что я ему сейчас иногда ББ напоминаю.

Она замолчала и, подняв худые руки к затылку, расчесала волосы пальцами, как гребешком, потом собрала в кулак на макушке и отпустила. Очертания ее действительно завидной груди не ускользнули от моего внимания. Во всяком случае, мне было ясно, почему на нее западали падкие на девичьи прелести похотливые сверстники. Она поймала мой застенчиво-взволнованный взгляд, отчего я сразу вспомнил о своей роли подопытного кролика, втянутого в ее научную игру под названием «фетиш», о чем раньше я и предположить не мог. Немного помолчав, она окинула меня взглядом и сказала:

– А я догадываюсь, почему ты спросил о моем имени, – и по-детски показала мне язык.

– Ну-ка!

– Ты думал, что папа назвал меня в честь красавицы Клары Петаччи, последней любовницы Бенито Муссолини, которая закрыла его своим телом во время расстрела. Признайся, я угадала?

– Да, – сказал я.

При всей моей природной скрытности я вынужден был признаться, что такая мысль действительно посетила меня при виде привычки Дино вставать в позу великого Дуче.

– Знаешь, Денис, мой папа был очень рад, что я изменилась. В прошлом году в Милане к нам в гости заезжал сам Марио Сорренти и даже хотел меня сфоткать.

– Да? А кто это, – спросил я.

– Друг мой, ты начинаешь меня разочаровывать. Не знать Сорренти! Посмотри в интернете. Попасть к нему в объектив для многих даже очень успешных людей считается за счастье. Так вот отец категорически отверг желание своего старого приятеля, хотя кто не хочет попасть в сферу интересов Марио.

– Он тебя бережет, как старое вино.

– Сравнение неудачное, но он действительно меня бережет.

– Извини, но бутылка-то уже откупорена!

Клер вспыхнула и бросила на меня испепеляющий взгляд.

– А теперь, – быстро успокоившись, сказала она, – я постараюсь тебе объяснить, почему меня интересует древняя история. Это, пожалуй, можно назвать следующим этапом моих познаний фетиша. Одно время с точки зрения современной медицины считалось, что фетишизмом страдают как правило мужчины. Было ли так всегда? Например, в древнем Риме женщины не имели в своем гардеробе корсетов, перчаток, лакированных туфлей на шпильке или колготок в сетку и ажурных трусиков. Тогда спрашивается, какие фетиши вызывали страдания у мужчин в древнем Риме? Я так и не нашла ответа. Зато проявление фетишизма у женщин тогда имело большую частоту. Такие фетиши, как мощная мускулатура или оволосение на теле мужчины овладевали женским сознанием повсеместно. Мускулистое тело гладиатора или волосатого варвара становилось все больше и больше желанным даже для немолодых матрон, в то время как их прославленные в кровавых сражениях мужья не желали качать мускулатуру на стадионах, а редкие волосы на груди, руках и ногах они беспощадно выщипывали, как дань моде и традиции. Не заметить, что сексуальный фетишизм был тесно связан с фетишизмом религиозным или суеверным, невозможно, хотя, разумеется, у них есть различия, но сейчас речь не о них. Встречаются случаи, когда фетиш доходит до форменного культа в смысле чувственного наслаждения. Такое наблюдается только в двух родственных психических областях: в сферах религиозного и эротического ощущений и представлений. Так, религиозному фетишу суеверным образом приписываются особые свойства – либо чудотворные, либо предохраняющие в форме реликвий или амулетов. Своими корнями фетиш уходит в древний мир. Что такое фетиш применительно к языческой культуре древнего Рима? Ты же сам мне втолковывал, что Рим второго века это империя с огромным числом неодушевленных предметов, наделенных в представлении верующих сверхъестественными свойствами, которые и служили объектом религиозного культа. Управление религиозным фетишизмом в древнем Риме через призму закона и является, как я понимаю, предметом твоего интереса?

– Да, это так.

Должен признаться, что после этих слов я стал смотреть на Клер другими глазами и с большим интересом.

– Так все-таки зачем ты летал в Венецию? – снова задала мне тот же вопрос настойчивая девушка, сменив тон на дружески-задушевный.

– Дорогая Клер, – я выдержал долгую паузу, откинувшись на спинку кресла и положив ногу на ногу, как чопорный англосакс, а затем глубокомысленно произнес по-английски:

– Don’t anticipate problems that don’t exist.

– Если это действительно так, – сказала Клер, тем более, расскажи!

– Но быстро не получится! Этой истории нужно посвятить время.

– Ты что, спешишь? – она задала этот вопрос уже во второй раз, и я понял, что проще будет рассказать, даже если на это придется потратить не только много времени, но и нервов в качестве платы за ее гостеприимство и хлебосольность.

– Ну хорошо, – смирился я, поняв, что планы на вечер можно не строить.

Но, похоже, избалованную Клер мое настроение мало волновало. Она смотрела на меня, но была погружена, как казалось, в свои мысли. Я налил в стакан воды из пластиковой бутылочки, кем-то предусмотрительно поставленной на стол, и выпил ее, мучимый жаждой после острого буйабеса.

Мне пришлось начать издалека, чтобы быть правильно понятым.

– Мой отец собрал у себя в доме в Вильфранше много разных предметов, на взгляд коллекционера не связанных друг с другом: книги, монеты, коллекцию дорогих часов, редкие рисунки фантазий знаменитого Клериссо, картины с сюжетами на античные темы самого Альма-Тадема, антикварные фотографии и просто красивые вещи, другими словами все, что он по крупицам скупал в антикварных лавках через своих агентов. Я давно собираюсь привести их хоть в относительный порядок, систематизировать, разложить, что называется по полочкам. Например, он много лет собирал артефакты времен Александра Македонского, потратил на эту прихоть кучу денег. Только книг на тему Александра Великого в его библиотеке было больше тысячи томов. Монеты, бронзовые бюсты, древние цветные мозаики, даже совершенно никчемный цветной рекламный плакат с изображением лучших моделей швейцарских часов, который до сих пор висит у него на двери кабинета. Причем хронометр «Сан-Марко» от фабрики «Улисс Нардан» был помечен на нем жирным фломастером и рядом поставлен восклицательный знак с ремаркой «крылатый лев». Так вот, в верхнем ящике его письменного стола я обнаружил эти часы с золотым браслетом, а на задней крышке этих часов изображен крылатый лев, но что отец хотел этим сказать, я тогда еще не понимал. Отец собирал и средневековые карты древнеегипетской Александрии и озабочен был навязчивой идеей обнаружить хоть какие-то следы Мавзолея с телом Македоского царя.