вглядываясь мне в глаза — и на сколько я тебя успел узнать, сообщать о вертолёте ты никому не будешь.

— Да — не стал я юлить. Да и ему деваться некуда, я его единственная надежда.

— Хорошо, только пообещай мне, что найдёшь способ передать его в моё управление — устало выдавил полковник. Похоже он уже пожалел, что сообщил мне о находке.

— Ладно — после затянувшийся паузы неохотно пообещал я — только ели найду способ сделать это не навредив себе.

— Он в ящике с оружием. Ящик опечатан, я на нем лежал.

— Понял Толик. А теперь отдыхай, я не буду откладывать, и начну заниматься лодкой прямо сейчас. А пока я работаю, в ответ на твою откровенность, я тебе расскажу, что мы нашли на этом острове. Было тут кое-что, что относится к вашей находке.

Я, с помощью ручной лебёдки вытащил лодку на берег, и откуда только силы взялись. Сняв с лодки аккумулятор и фару, установил освещение места работ. Наверное, всё это адреналин, я не чествовал былой усталости и голода. В процессе работы, я рассказывал Толяну историю сектантов и содержимое дневника. Рассказал о «надкусанном яблоке порока» предположив, что во времена Ивана, смартфон ещё мог работать, так как Иван демонстрировал своим последователям «райское чудо». Рассказал свою версию о попадании гаджета на остров «диверсантов», упомянув про странную отметку на карте «воры». Время от времени, полковник задавал уточняющие вопросы и мне приходилось, напрягая память вспоминать подробности. За разговором работа спорилась. Я разгрузил лодку, и тщательно исследовал места повреждения баллонов. Прикинув свои скудные запасы из ремкомплекта, понял, что скорее всего устранить разрыв получится, но нужно действовать крайне аккуратно, без права на ошибку, ленты и клея должно хватить впритык. Конечно можно на коленке соорудить вулканизатор и попробовать запаять разрыв, но прибегать к такому способу мне не хотелось, можно ещё сильнее повредить материал. Для такого ремонта нужно хорошее освещение. Я с сожалением отложил инструменты в сторону, всё же придётся перенести ремонт на завтра. Но всё же время я провёл не зря, подготовительные работы почти закончены.

Устало присев рядом с Толяном, я взял уже успевшую остыть банку с тушенкой и взглянул на часы, почти час ночи. Небо безоблачное, нет ветра и довольно тепло, если бы не вездесущая мошкара, было бы вообще замечательно.

Я жевал мясо и смотрел на звезды. Как-то не везёт мне с этими поездками — трупы, тайны, агенты спецслужб — не жизнь, а приключенческий роман. Не так я себе представлял спокойную-размеренную жизнь. Тяжело вздохнув я перевел взгляд на полковника. Он или спал, или был без сознания — глаза закрыты, на лбу капли пота, дышит тяжело и глухо стонет. Я поморщился, при своей активности и порывах сделать всё ночью, я забыл вколоть ему очередную дозу обезболивающего. Засунув руку в карман, я вытащил очередной шприц-тюбик и потянулся к полковнику.

— Не надо пока Кирилл — сквозь зубы прохрипел раненный — пока терпимо. Боюсь если уколешь, я засну. Хочу ночью за болотом понаблюдать. У меня температура высокая, чувствую, как силы уходят. Наверное, это моя последняя ночь, не хочу ни чего пропустить.

— Офигеть, одной ногой в могиле, а всё тебя на исследования тянет. Давай вколю. Ты же от боли сознание скоро потеряешь. Я тебя растолкаю если что.

— Хорошо, полтюбика только, не надо полную дозу — согласился Толян.

Я вколол раненому очередную порцию обезболивающего, несмотря на просьбу полковника — весь тюбик. Кто пользовался, тот знает, вколоть строго отмеренное количество почти невозможно. Кроме того, если нажать на тюбик и отпустить, внутрь попадёт воздух, а это уже совсем нехорошо.

Закончив с едой, я устроился поудобнее на груде вещей возле разведчика. Несмотря на инъекцию, Толян не спал, лицо было красное и покрытое потом, его трясло. У него сильный жар. Немного подумав, я сходил за аптечкой и вколол полковнику антибиотик и жаропонижающее, поможет или нет, не знаю, но вреда точно не будет. Возможно я об этом пожалею, но я должен так сделать. Почему пожалею? Всё очень просто. Если оставить полковника, как он просил в обломках, эксперты сразу поймут, что ему вкалывались лекарства, которых в вертолёте просто не могло быть, они не входят в армейские аптечки. Я посмотрел на аэролодку, на ней тоже можно найти кучу улик, те же микрочастицы краски, возможно внутри поврежденных баллонов остались и остатки алюминия, на винтомоторной группе теперь несколько болтов от вертолёта, где-то кусочки изоляции могли остаться, когда я проволоку к раме прикручивал, да и сама проволока. Хоть бери её и тоже сжигай.

Голова гудела как растревоженный улей. Я сидел и напряженно думал над тем, что мне делать. Пока лодка нуждается в ремонте, мои действия понятны и ясны, надо ремонтироваться. А когда закончу? Моя совесть мне приказывает бросить всё и вести полковника срочно в больницу, возможно ещё и есть шанс, ум же говорил о том, что я слишком много наболтал и мои неприятности, если полковник выживет, только начнутся. Неизвестно вообще, останусь ли я жив и на свободе. А если он умрёт? Что тогда делать? Рассказать о вертолёте органам или просто притопить труп в болоте, а после хорошего обыска вертолёт сжечь или просто забыть про него? Так его с воздуха найдут по любому, хоть целый, хоть сожжённый. Недосчитаются в кабине троих человек, что они подумают? Что трое выжили и сами его подожгли перед тем как уйти? Или будут рыскать и искать третьи силы, то есть меня? Голова плохо соображала, я старался просчитать свои действия и последствия при каждом варианте. От раздумий меня отвлёк удивленный шепот полковника.

— Смотри Кирилл! Вот оно!

Я поднял глаза на болото и увидел уже знакомую мне картину вспышек блуждающих огней. Я перевел взгляд на полковника, лицо возбужденное, глаза горят лихорадочным блеском.

— Ну. Теперь ты убедился, что это только выделения болотного газа? Нет там никаких «врат» — устало проговорил я.

— Отвези меня туда! Прямо сейчас! Это не далеко.

— Нет — твердо сказал я — я только отчистил баллон от грязи, до утра высохнет, и я буду его клеить. Пойми, если у тебя ещё и есть шанс выжить, то только в том случае, если я смогу починить лодку и как можно скорее. Постой — я прервал его возможные возражения — Обещаю, когда отремонтирую, через то место мы проедим, но только днём! Ночью я больше рисковать не буду.

— Хорошо, я постараюсь протянуть ещё день. И всё же