— Послушайте, сержант, моя клиентка отвечает на все ваши вопросы по доброй воле и с полной готовностью. Делает все, чтобы вам помочь, находясь при этом в тяжелом психологическом состоянии. — Впервые за все время в голосе Старки прозвучали решительные ноты. Более того, он говорил с воодушевлением. Как будто давно собирался с силами, чтобы сорвать все аплодисменты одной арией.

— У нас есть право… — вознегодовал Трой.

— У вас нет права оказывать давление на допрашиваемого. Особенно в том случае… — властно перебил его Старки и вдруг осекся.

Барнаби догадывался, что собирался сказать адвокат: «Особенно в том случае, если он не совершил ничего дурного». Тут юрист припомнил некоторые детали, и всю спесь с него как ветром сдуло. Старки ловил ртом воздух и в своем облегающем костюме из терилена напоминал выброшенную на берег медузу. Барнаби учтиво осведомился, могут ли они продолжать допрос.

— Да, старший инспектор, разумеется. Вне всяких сомнений.

— Давайте подведем итоги, мисс Лоусон. Я хочу для себя еще раз прояснить один момент. Утверждаете ли вы, что после телефонного разговора в понедельник десятого июня не виделись и не беседовали по телефону с человеком, которого пока мы с вами называем Тим?

— Да, утверждаю.

— И что он не приходил к вам поздним вечером или на рассвете в ночь на вторник?

— Нет. Как я только что сказала.

— И вы не знаете, где он находится в настоящее время?

— Не знаю. Понятия не имею.

— И вы не склонны помочь нам в этом деле?

— Не совсем поняла, куда вы клоните.

— Не желаете дать нам, к примеру, его домашний адрес?

— Нет.

— Думаю, вы недооцениваете серьезность ситуации, в которую себя ставите. Помимо того что вы участвовали в похищении миссис Холлингсворт с целью получения выкупа, в настоящий момент вы к тому же покрываете человека, который, возможно, совершил убийство.

— Я сознаю, насколько это серьезно.

— Но сознаете ли вы, что вам грозит очень большой срок? Если вам так тяжко дались несколько часов, проведенных здесь, в полицейском участке, как вы намерены выдержать десять лет тюрьмы?

— Мне не придется их выдерживать.

— Если вы рассчитываете легко отделаться под тем предлогом, будто не знали, что он замышляет, то советую вам подумать дважды, — ядовито заметил Трой и для большего эффекта сопроводил свою реплику ироническим смешком.

— Я не это имела в виду.

Больше Сара Лоусон не произнесла ни слова, и после пятнадцати минут упорного молчания подозреваемой Барнаби прекратил запись.

Следующие два дня в квартире на Флевелл-стрит и в «Лаврах» трудилась команда экспертов. Результаты не вдохновляли.

В квартире, где держали Симону Холлингсворт, обнаружились только «пальчики» Сары Лоусон. И камерой, судя по отпечаткам, пользовалась лишь она одна. Это означало, как сказал Барнаби на совещании, что ее любовник, прежде чем исчезнуть, основательно и хладнокровно все за собой подчистил.

Обыск в коттедже с заметными признаками заброшенности дал более богатый улов, хотя, увы, не пролил света на личность или местонахождение человека, по-прежнему известного полиции лишь под именем Тим.

Отпечатков было много и разных, поэтому идентификация требовала изрядного времени. Среди них были папиллярные узоры Сары Лоусон, Эвис Дженнингс, Грея Паттерсона, но еще и другие, в которых предстояло разобраться.

Некоторые следы маленькой, как у ребенка, руки совпадали с теми, что сняли с туалетных принадлежностей в «Соловушках», и предположительно принадлежали Симоне Холлингсворт. На диванных подушках обнаружили несколько светлых волосков, на поверку оказавшихся крашеными. Эта находка внушала оптимизм. Белые с золотым отливом, они могут понадобиться, когда, в чем уже никто не сомневался, будет найдено тело жертвы.

Однако время показало, что все ошибались. В субботу двадцать второго июня, через две с половиной недели после исчезновения из Фосетт-Грина, Симона Холлингсворт объявилась.

Не заметить это было сложно, поскольку ее, вполне живую, хотя и несколько помятую, выкинули из фургона в каких-нибудь десяти ярдах от входа в каустонский полицейский участок.

Личность поступившей в больницу женщины недолго оставалась тайной, тогда как сама она не могла не то что назвать свое имя, но даже связно говорить. Хотя фото ее показывали по телевизору две недели назад, и то каких-то пятнадцать минут, несколько человек в Хиллингдонской больнице сразу узнали Симону.

Теперь Барнаби и Трой топтались возле стойки регистратуры. Атмосфера здесь, как и во всех подобных местах, царила гнетущая. Люди либо застывали, парализованные вялой апатией, либо нервно ерзали на краешке стула, готовые к самым ужасным новостям. Только дети как ни в чем не бывало бегали, кричали, смеялись. Некоторые ныли, выклянчивая деньги на сласти из автомата. Старики, которым и ждать было нечего, и нечего терять, смотрели на них неодобрительно и осуждали ворчливо все, что двигалось.

Персонал, хотя едва успевал перевести дух, оставался все же деятельным и приветливым. Миссис Холлингсворт была на третьем этаже, в палате «джи». Обоим полицейским сначала велели пройти в кабинет старшей медсестры.

— Тут направо, — приглушенным голосом подсказал сержант Трой, когда они вышли из лифта. Он ненавидел больницы.

В указанную угловую комнатушку старшая медсестра Картер прибыла спустя некоторое время. Но, надо признать, ожидание не было скучным. Медсестры входили и выходили, телефон звонил без остановки, двери лифта скрипели. Через верхнюю стеклянную половину двери двое полицейских могли видеть вереницы людей, бесконечно движущихся взад и вперед по коридору, словно на невидимой конвейерной ленте.

— Простите, что заставила вас ждать. — Дженни Картер, как на крыльях, впорхнула в дверной проем.

— Миссис Холлингсворт? — вопросительно произнес Барнаби. — Нам бы с ней повидаться.

— Ах да, наша знаменитость! Ну, физически она неплоха. В царапинах и синяках — думаю, оттого, что ее выбросили из машины на тротуар.

— Отчасти вы правы. К счастью, машина ее не задела, однако, по словам свидетелей, к ней применили силу.

— Но вот с мозгами у нее хуже, — покачала головой медсестра Картер. — Бедняжка едва ли осознает, кто она и что происходит. Доктор считает, это временная амнезия. Такое случается иногда после тяжелой травмы головы.

— Ее кто-нибудь навещал?

— Нет. Даже не звонили.

— А как насчет прессы? Кто-нибудь из вас общался с журналистами?

— Конечно нет. У нас есть дела поважнее.

— Пока все. Но, сестра Картер, зная историю миссис Холлингсворт, я уверен, вы понимаете, что мы хотели бы допросить ее как можно скорее.