– Ладно, – нехотя сказал он, – ты человек дельный без всяких оговорок, поэтому слушай. О квартирмейстерских обязанностях ты и сам в курсе – служил по этой части, так что не понаслышке знаешь и о разведке.

Суворов усмехнулся суховато – к разведке он относился предельно серьёзно.

– Только вот я свои сети раскинул задолго до войны и скажу тебе по секрету – широко.

Собеседник подобрался, перестав «играть» лицом, и сейчас перед герцогом сидел не чудаковатый улыбчивый генерал, а хищник. Преображение было разительным и отменно показало суть полководца. Не дрогнув лицом, Владимир продолжил:

– В Польше, Александр, слишком много игроков. Традиционно – Франция, Австрия, Пруссия, Англия и Швеция. Да сейчас Турция влезла… И кое-каких твоих агентов давно уже перевербовали, и ведут они двойные и тройные игры. Таких вот двойников, скажу тебе, больше половины – это только то, за что ручаться могу.

– А Молдавия?

– Молдавия традиционно не учитывается, а если и учитывается, то вербуют только верхушку. Я же… Впрочем, заранее хвалиться не буду, скажу лишь, что даже передвижение сотни турок в соседнее село известно мне заранее…

– Даже так? – с ноткой уважения спросил Суворов; он знал, что Рюген не любитель преувеличивать. – А не боишься, что их тоже перевербуют.

Ухмылка в ответ:

– Ни капельки – система дублирована, да выстроено всё так, что даже если агент засыплется, взять можно будет буквально двоих-троих.

– На чём же их вербовали? Надеюсь, не на православном братстве?

Вопрос был задан без всякого подвоха – что молдаване, что греки (особенно греки!) любили размахивать православием как флагом, выпрашивая всяческие преференции… И точно так же они вели себя с турками, играя «общей историей». Словом, и нашим и вашим. Откровенными предателями их не назовёшь, и душой они склонялись в сторону России… Но в Турции – налаженные деловые связи, родственники, да и страна могущественная…

– На переселенческой программе[181]. Пообещал, что они пойдут в первой волне. Ну а торговцам – что они будут обслуживать эту программу.

Суворов понимающе закивал – метода неплохая.

– Ладно, – непривычно медленно сказал он, – твои резоны мне понятны, больше не буду оспаривать.

Собственно говоря, оспаривать он мог только потому, что Владимир разрешил – генерал-аншеф всё же «немного» выше генерал-майора…

Идти решили вместе, но по дороге разыграть карту ссоры и разойтись. Вообще-то случай, когда генерал-майор может поссориться с аншефом, достаточно сомнительный, но бывало всякое. Тут нужно ещё учитывать, что Рюген получил звание скорее как придворный, чем боевой генерал, так что Миних вполне мог наделить их более-менее равными правами…

На деле же всё было сложнее и запутанней – вплоть до того, что генералитету (самым доверенным) пришлось разыграть несколько представлений. Здесь повеселился Миних, которого сценки отрепетированных споров и ссор смешили буквально до икоты. Впрочем, «звёзды сцены» в лице Грифича и Суворова тоже отменно повеселились – у попаданца не было особых предубеждений по поводу «невместности» актёрского мастерства (а вот к самим актёрам он относился с презрением), а Суворов отличался живостью характера и пренебрежением к авторитетам.

Павел, узнав о рейде (без подробностей), ходил вокруг наставника с видом котика из «Шрека» и тяжко вздыхал. Впрочем, не напрашивался. Подросток прекрасно понимал, что в рейд его никто не возьмёт как по причине происхождения, так и из-за молодости.

Была в русской армии такая особенность – новичков, даже с отменной подготовкой, в бой сразу не выпускали. Сперва они помогали исключительно в обозе, затем начинали доверять что-то относительно простое – вроде стояния в карауле и патрулирования местности, если эта самая местность была сравнительно безопасной.

А как иначе? Дело даже не в жалости к новобранцам, а в жалости к себе – впав в шок, новичок мог не только погибнуть сам, но и погубить товарищей. Вот и приходилось приучать к боям постепенно.

Идти решили налегке, делая ставку на скорость и маневренность. Пытались было навязать пушки, но Грифич категорически отказался – полевая артиллерия была пока что в зачаточном состоянии, и более-менее нормально можно было перевозить только откровенные «пукалки» с ядром размером с кулак. Словом, для скоротечных сражений против заведомо превосходящего противника Владимир считал их бесполезными. По крайней мере – в конкретном случае.

Повозки квартирмейстер подготовил заранее – прочные, небольшие, лёгкие, рассчитанные на скорые марши, запряжённые одной лошадью или даже осликом. Брали немногое – порох, свинец и пыжи в расчёте по сто пятьдесят выстрелов на человека, санитарные повозки, немного провизии. Провизию брали такую, что даже неприхотливый Суворов только кашлянул озадаченно: крупа-полуфабрикат, предварительно обжаренная и истолчённая, топлёное сало для заправки и… всё.

Попаданец запретил брать любые пахучие вещества, даже копчёное сало и чеснок, табак – помнил, как в Семилетнюю войну отряды улан не раз находили врага просто по запаху. С учётом того, что здесь считалось нормальным таскать за собой коров и овец своим ходом в качестве источника пищи, такой аскетизм вызывал недоумение, так что пришлось объясниться.

– Парни! – обратился герцог к солдатам, собрав их на временном плацу. – Я знаю, что многие из вас недовольны рационом, который я велел взять. Так вот – предлагаю засунуть недовольство в задницу!

На этом ободряющая речь закончилась, озадачив солдат. Впрочем, немного отойдя, они посмеялись, признав право командира на такие вот решения.

«В конце концов, мы идём во вражеский тыл, так что скорость важнее. Ну а если попадётся по дороге тёлка или овцы… Ну а не попадётся – так несколько дней можно посидеть и на каше с салом, всё-таки не самая плохая еда».

Такую экономию солдаты восприняли сравнительно спокойно ещё и потому, что офицеры и сам принц будут есть ту же пищу, что и они. Справедливость!

Маршрут пришлось немного подкорректировать – пришли новые разведданные. Наконец, всё, вышли традиционно на рассвете и пошли скорым маршем. К полудню остановились у небольшой речушки, выставили посты и принялись готовить обед. Поскольку на «полуфабрикат» не требовалось много времени, каша поспела минут за десять. Хворост? Его солдаты ещё по дороге собрали – каждый подобрал несколько веточек, чтобы потом не терять времени.

Отдыхали долго, больше трёх часов, но зато и шли потом едва ли не дотемна. Селения старательно обходили – нарываться на неприятности с самого начала не хотелось, идеальным вариантом, по мнению Рюгена, если их заметят только после того, как они начнут разорять вражеские обозы и магазины.

Полусотня казаков и «Волки» Грифича занимались разведкой – и