Когда Эпштейн и Баулин услышали о том, что их спортсмены торгуют по ночам водкой, они поначалу не поверили в это. Но информация исходила от самого посла, а это был не тот уровень, чтобы подвергать подобное сообщение сомнению. Другое дело, что у тренеров сохранялась надежда, что это всего лишь единичный случай, а не целый конвейер. Но в любом случае надо было на это реагировать, причем немедленно.

В тот же день хоккеистам была объявлена, якобы, незапланированная тренировка. И когда они покинули свои номера и уселись в автобус, оба тренера принялись обыскивать их жилища. И пришли в ужас — изъятых бутылок оказалось чуть меньше сотни! Эпштейн позвал к себе Маркова и спросил напрямик:

— Вам было известно об этом?

И Арсений Евгеньевич честно признался: было.

Эпштейн был взбешен и готов был стереть администратора в порошок, но в ситуацию вмешался Баулин:

— Я думаю, будет лучше, если Арсений Евгеньевич, заваривший эту кашу, сам ее и расхлебает. Ведь так?

И администратор клятвенно пообещал сегодня же ночью избавиться от всей водки. Как он это сделает, тренерам было неважно, но слово такое им было дано. И он его сдержал. Вечером того же дня с несколькими хоккеистами Марков вынес все спиртное на берег тихого женевского озера, где водка была вылита в воду. А внутри команды было проведено собрание, на котором было принято решение: сор из избы не выносить — то есть, об этом инциденте ничего на родине не рассказывать. В противном случае это грозило неприятностями не только тренерам, но и самим хоккеистам. Правда, было опасение, что посол в Швейцарии поставит об этом в известность Москву, но тот, к счастью, оказался человеком все понимающим.

Однако для Маркова та история на этом не закончилась. Вскоре после того, как он вернулся в Союз, его вызвали… в КГБ. И там, к его ужасу, напомнили ему недавнюю историю с водкой. И предложили компромисс: он дает подписку о сотрудничестве, а Комитет в свою очередь не станет ставить вопрос о том, чтобы Марков стал невыездным.

— Вы же понимаете, Арсений Евгеньевич, что в противном случае мы просто не имеет права отпускать вас за кордон.

И Марков вынужден был согласиться. И стал агентом КГБ под оперативным псевдонимом «Арнольд». И регулярно поставлял чекистам информацию о том, какая ситуация складывается в тех командах, где он работал. А работал он в той же юниорской сборной (в 1973 году она вновь стала чемпионом), а летом 1977 года его перевели в ЦСКА с прицелом на то, что он поможет чекистам держать под контролем ситуацию в команде, куда был назначен новый тренер — Виктор Тихонов. Именно ради этого в тот июльский день он и был вызван в гостиницу «Белград» на конспиративную встречу со своим связником-чекистом.

— Итак, Арсений Евгеньевич, чем порадуете? — спросил хозяин номера у гостя.

— Я готов написать вам подробный отчет о том, какая обстановка сложилась в команде за этот месяц, — ответил Марков, усевшись на диван рядом со своим собеседником.

— Отчет само собой, но мне хотелось бы услышать некоторые подробности из первых уст. Во-первых, сильна ли оппозиция в команде и есть ли у нее какой-то план действий?

— После того, как несколько игроков встретились с Тарасовым и ушли от него несолоно хлебавши, оппозиция по сути развалилась, — сообщил Марков.

— А что сказал Тарасов Борису Александрову вам известно? — поинтересовался чекист, выказав тем самым свою осведомленность относительно деталей этой встречи. И это означало одно — даже среди «ходоков» у КГБ был свой информатор, иначе откуда Лубянке было знать об этом.

— Я так и не выяснил подробностей этого разговора, — честно признался администратор. — Но из некоторых фраз самого Александрова я заключил, что это было всего лишь доброе напутствие патриарха хоккея своему ученику.

— А Александров не подбивает других игроков к тому, чтобы не выполнять указания Тихонова?

— Нет, он, кажется, смирился со своей участью и желает остаться в коллективе, а не быть оттуда отчисленным.

— И, значит, команда не собирается «сплавлять» своего нового тренера на первом же турнире в Бад-Наухайме?

Речь шла о турнире в ФРГ, который должен был открыться через десять дней в знаменитом курортном городке, и где ЦСКА предстояло выступать впервые.

— Мне об этом ничего неизвестно. Но я уверен, что такой цели не стоит — все только и говорят об этой поездке, как о возможности хорошо заработать. Турнир ведь коммерческий и, судя по всему, выбран вами не случайно.

Марков был прав — Федерация хоккея, по наущению КГБ, специально выбрала для ЦСКА этот турнир, чтобы Тихонов смог не только проверить в деле команду, но и «умаслить» игроков этой поездкой.

— А как в команде прижились новички?

— Хуже всех Сергею Капустину — видно, что для него этот переход, как нож в сердце. Но парень старательный, его хорошо приняли. Вратарь Дима Сапрыкин — свой, армейский. Как и Володя Кругов. Они у себя дома. Что касается Балдериса, то он как бы при Тихонове, который ему помогает. А горьковчанин Михаил Варнаков, думаю, надолго не задержится — все разговоры у него о родном «Торпедо». Он ведь в ЦСКА попал по воинскому призыву, а не по своему желанию.

— Генерал Скурлатов в команде появлялся? — без всякой паузы задал новый вопрос чекист.

— Да, он приезжал пару раз в Кудепсту и вчера был в Архангельском.

— С кем встречался?

— С Тихоновым.

— И как себя вел при этом?

— Был сама любезность. Впрочем, Леонтий Ильич всегда отличался умением ради дела подладиться к любому нужному ему человеку.

— А с вами он не общался?

— Перекинулись парой слов и все.

— Как думаете, Тихонову он станет палки в колеса вставлять?

— Только если будет уверен, что ему надежно прикрывают тылы. В одиночку, без должной опоры, он выступать не будет. Но меня сейчас больше не Скурлатов беспокоит, сколько Тяжельников.

— Евгений Михайлович? — чекист искренне удивился, услышав фамилию нового заведующего Отделом пропаганды ЦК КПСС.

— Он самый. Пару часов назад он звонил мне и просил встретиться.

— На предмет чего? — не скрывая своей заинтересованности, спросил чекист.

— Думаю, будет перетягивать в челябинский «Трактор». Я ведь его земляк — тоже уральский. Родился в Златоусте, там и школу закончил. А Тяжельников здесь, в Москве, опекает всех уральских.

Чекист был прекрасно осведомлен об этом, поскольку Тяжельников с недавних пор был поставлен курировать спорт по линии ЦК и с этого момента его деятельность на этом поприще стала активно соприкасаться с работой «спортивного» отдела КГБ. А на это направление Евгения Михайловича бросили не случайно. Наверху было прекрасно известно, что он горячо любит это дело, а особенно обожает хоккей. Впрочем, он был опекуном не только для хоккеистов — среди таковых были, например, и другие его земляки-спортсмены: шахматист Анатолий Карпов, лыжница Лидия Скобликова.