11 сентября 1977 года, воскресенье, Черемушки, дом Вероники

Войдя в подъезд своего дома, Вероника подошла к лифту и нажала на кнопку вызова.

— Долго ждать заставляешь себя, красава, — раздался справа от нее чей-то мужской голос, который заставил девушку вздрогнуть.

А когда она повернула голову на звук, ее душа и вовсе ушла в пятки. В раскрытой настежь двери, ведущей к подъездной лестнице, стоял Олег — тот самый человек, который полгода назад убил своего приятеля Павла и исчез без следа. Как заявили Веронике сотрудники МУРа, автомобиль, в котором находился Олег, свалился в Москва-реку, но его тела в нем так и не нашли — лишь трупы двух обэхээсников. Что наводило сыщиков на два возможных варианта развития событий: либо беглец погиб и его тело унесло течением, либо он все-таки выжил и скрылся в неизвестном направлении. Поэтому на всякий случай Олег был объявлен во всесоюзный розыск. Однако уже спустя несколько месяцев о нем все благополучно забыли, в том числе и Вероника. И вот теперь он стоял перед девушкой живой и невредимый, только большой шрам на правой щеке сильно обезобразил его лицо.

— Отойдем-ка в сторонку, — произнес Олег и, взяв девушку за локоть, завел ее в лестничный коридор и плотно закрыл дверь.

Девушка прижалась спиной к стене и… заплакала. Слезы сами собой полились из ее широко раскрытых глаз, падая на воротник модного польского плаща, купленного месяц назад у спекулянта в женском туалете возле магазина «Ванда», что на Петровке.

— Чего сопли распускаешь? — продолжая держать девушку за локоть, спросил Олег. — Или чует кошка, чье мясо съела?

— Не убивай меня, Олежек, — глотая слезы, прошептала одними губами Вероника.

— А мильтонам меня зачем сдала?

— Я не виновата — они меня заставили.

— Ну да, ты же у нас не партизанка — сразу раскололась. А историю с Александровым кто придумал?

— С каким Александровым? — не поняла девушка.

— С хоккеистом, с которым ты на хоккее вместе сидела.

— Ах, с этим? В милиции и придумали. А до этого я его и в глаза не видела.

— С тех пор не общаетесь?

— С кем?

— С Александровым, дура.

— Нет, ни с кем я больше не общаюсь — ни с ним, ни с милиционерами теми.

— Не врешь?

— Честное слово, Олежка! — взмолилась Вероника.

— А еще раз встретиться не хочешь — с хоккеистом этим?

— Зачем? — искренне удивилась девушка.

К этому моменту слезы на ее щеках уже успели высохнуть и она стала понемногу приходить в себя.

— За тем, что мне это нужно. За тобой ведь должок, красава, а долги надо отдавать. Заодно и хоккеист этот расплатится, за то, что мильтонам помогал. А я ведь его своим кумиром считал! Впредь мне, дураку, наука будет.

— Как это — расплатится? — продолжала удивляться Вероника.

— Деньгами, дура, а чем же еще? — сказав это, Олег смачно сплюнул в угол подъезда. — У него их, поди, немерено — лопатой гребет. А мне башли сейчас дозарезу нужны. Я полгода по разным малинам кантовался — боялся носа показать. Я и сейчас боюсь, что меня уголовка сцапает. Поэтому деньги и нужны, чтобы смотаться отсюда куда подальше. На мели я, понятно?

— Но у меня в кошельке только двенадцать рублей осталось, — и девушка потянулась рукой к сумочке, висевшей у нее через плечо.

— Засунь свои гроши знаешь куда? — на лице Олега вновь заиграли желваки, а шрам побагровел. — Мне настоящие башли нужны, которых у тебя отродясь не было. А у Александрова они есть — наверняка не одну сберкнижку имеет. Мне надо, чтобы ты меня на него вывела.

— Да как же я тебя на него выведу, если я не знаю ни адреса его, ни телефона?

— Разве он тебе про адрес ничего не говорил?

— Ну, был как-то разговор — где-то возле Ленинградского проспекта он обитает. Но это все — больше я ничего не знаю.

— А где он ханку жрет в свободное время не говорил?

— Ханку? — переспросила девушка и задумалась.

Спустя несколько секунд она, наконец, вспомнила:

— Он меня в ресторан Аэровокзала приглашал, говорил что это любимое у него место. Но я не пошла.

— Значит, теперь пойдешь, если жить хочешь, — и Олег придвинулся к девушке вплотную. — Будешь туда ходить до тех пор, пока этот хоккеистик там не объявится. Разыграешь перед ним спектакль и на меня выведешь. А дальше я с ним сам разберусь. Сделаешь это, больше меня здесь не увидишь. А если опять кинешь — кишки тебе выпущу и на твою же шею намотаю. Мне терять нечего — за мной уже столько трупаков висит, что одним больше, одним меньше разницы не играет. Все уяснила?

Вместо ответа девушка беззвучно кивнула головой. И ее глаза вновь наполнились слезами.

12 сентября 1977 года, понедельник, Чапаевский переулок, квартира Бориса Александрова

Долгий и протяжный звонок, разорвавший утреннюю тишину в квартире Александрова, заставил хозяина проснуться. Сделать это было нелегко, поскольку вчера он с партнерами по ЦСКА хорошо отпраздновал первую половину игр на Кубок СССР, которую армейцы прошли без единого поражения. Впрочем, можно ли было ожидать иного результата, если в соперниках у них побывали клубы далеко не самые сильные. В итоге с 4 по и сентября были сыграны шесть матчей и везде одержаны победы. Пермский «Молот» и челябинский «Металлург» были повержены с одинаковым счетом 13:3, ленинградский СКА был бит 5:3, киевский «Сокол» 20:3 и, наконец, вчера, было обыграно горьковское «Торпедо» 10:0. Александров выходил на лед в каждой игре, но голами отметился лишь в матче против «Металлурга» — сделал хет-трик, как и его партнер по звену Владимир Попов. Вот вчера они вместе и «гульнули» в любимом ресторане Аэровокзала, отмечая успешное завершение этой серии. С ними был еще один их товарищ по звену — Сашка Лобанов, тоже, как и Попов, подмосковный. Только если Владимир был из города Жуковский (из тамошней хоккейной команды он и попал в ЦСКА), то Лобанов родился в Павловском Посаде и играл там в команде «Текстильщик». Знатная, кстати, команда, давшая не одного игрока в столичные клубы. Правда, ни один из них так и не достиг по-настоящему звездной славы.

Звонок продолжал звенеть на всю ивановскую, поэтому Александрову пришлось подняться с постели и прямо так, на босу ногу (тапки он спросонья искать не стал), шлепать по холодному полу в коридор. Не спрашивая, кто там, он открыл дверь и обмер — на пороге стоял генерал-майор Леонтий Скурлатов собственной персоне в расстегнутом плаще и сдвинутой набок фуражке.

— Я уж, грешным делом, подумал, что ты помер, — вместе приветствия произнес генерал и прошел в квартиру.

Александров закрыл дверь и отправился за незваным гостем в гостиную. Он был ошарашен этим визитом, поэтому не знал, что сказать и как себя вести в данной ситуации. А тут еще от него несло перегаром, и он попросту испугался, что генерал это учует и устроит ему хорошую взбучку. Однако гость оказался человеком сведущим и, усевшись на стул у стола, спросил: