Она вынула из сумки небольшой предмет и положила на стол.

— Я молчала, пока Вы не подтвердили, что это клеймо Большого Гольдшмидта и его работа. Пока я для себя не решила — это не что иное, как «Римский заказ». Я и теперь не понимаю… Не важно, это потом. Я думала, это будет «ключ», чтобы, например, отомкнуть футляр, но он теперь уж открыт. Однако, я считаю, надо посмотреть, куда он мог всё-таки подойти. Может в футляре есть потайное отделение? Или что-нибудь ещё… В общем, глубокоуважаемые господа Юнке и Кох, не хотите ли Вы приступить?

— Знаете, — ответил доктор Юнке, — становиться всё интересней и интересней.

Он взял «ключ», внимательно осмотрел его, помедлил, а потом решительно передал Стасу.

— Почему бы и нет? Если это ключ… Вы и поищите личину замка! Я надеюсь непременно услышать всю историю последовательно от вас обоих. А теперь — вперёд!

Небылицын взволнованно поблагодарил и первым делом взялся за стоящий рядом футляр. И убедился, что «закорючка», одним концом действительно открыла запор. Затем он тщетно искал двойное дно. Осталось только попробовать, нет ли в самой фигуре чего-то похожего на паз. Остальные с интересом следили за его попытками и давали советы.

— Я вижу, эта штука сделана из трёх различных металлов? — спросил ювелир, — похоже на серебро, бронзу и…

— Верно, золото! — подтвердила Анна-Мари.

— Так не попробовать ли их разнять, может, в этом головоломка и состоит?

— Прекрасная мысль! — Стас принялся за дело, и довольно скоро ему удалось вместо одного «ключа» получить три.

— Ну конечно! Бронзовая часть должна открыть футляр, — воскликнул Юнке, так как бронзовый замок.

— Тогда золотая… она может подойти леопарду на плече Диониса, его открытой пасти. Ведь она как раз золотая! — заметила Анна-Мари.

— А пантера у его ног? Сама она не серебрянная, но голова? Я в этом не слишком разбираюсь, однако, цвет похож, и доктор Юнке что-то такое сказал? — не остался в долгу комиссар. Давайте попробуем «вставить ключ в замок». У нас, правда, и так полно бриллиантов, но вдруг внутри скрыт ещё какой-нибудь «Великий Шах»?

Небылицын так и сделал. Золотой брусок подошёл идеально, и…. ровно ничего не произошло. Аудитория разочаровано вздохнула. Тогда он собрался было «золотой ключик» убрать и испробовать свой последний, но передумал. Он поднял серебряный кусок и поглядел на пантеру. Пожалуй, язык? Отлично, но опять ничего. Теперь во всех пазах было по «ключу»

Стас наклонился над фигуркой. Он хотел рассмотреть ее ближе и взял

Диониса за плечо там, где завиток кудрей бога касался драгоценной

овальной пряжки у головы и лап леопарда. Зрители не отрывали от него

глаз. Везапно стало очень тихо. Поэтому странный звук, раздавшийся

через минуту, сразу привлёк всеобщее внимание… Послышалось шипение… нет, шуршание! Люди подняли головы, Небылицын сделал невольно то же самое и прислушался. Они удивлённо глядели друг на друга. Статуэтка выпала из их поля зрения. Одна только Анна-Мари…

Смотревшая прямо перед собой Анна-Мари отозвалась непосредственно на звук. Сначала девушка вымолвила «о-о-о», потом вскрикнула: «Он… он меняется! Да посмотрите же вы на него, я боюсь!»

Леопардовая шкура медленно сползала вниз. Что-то неуловимо изменилось и в лице Диониса, или им показалось? На нем появилось хищное выражение, волосы — змеи шевелились, а само тело…

Одежда, как чешуя, сползла к ногам божества и улеглась около ступней. Полностью обнажённая теперь фигура имела все, известные в природе, признаки пола, выполненные с достоверностью добросовестного копииста. Под головой зверя скрывалась восхитительной формы юная грудь с рельефными выпуклыми сосками. А густая растительность внизу живота из золотых завитков служила обрамлением для детородного органа таких внушительных очертаний, что не стыдно бы иметь и самому Вакху. Однако, какая гипертрофированная величина и… м-м-м… форма? Куда это он…?

Первым из потрясённых зрителей опомнился доктор Юнке. Стас так и не поднял статуэтку, и тыльная её сторона была видна только государственному эксперту.

— Зевс-Громовержец и олимпийские боги, это уж совсем не Дионис! — воскликнул он. — Это сын Афродиты и Гермеса! Это же…

Он медленно повернул фигуру, и все увидели округлые женские ягодицы и промежность. Мускулистая нога, согнутая в колене, открывала и остальное. Существо совокуплялось само с собой…

— Вот тебе и огромный алмаз, — пробормотал комиссар.

Глава 55

— Ветерок к ночи… Как здесь всё необычно: «тёплые» ветры — с моря, холодные — с материка. Не приехал наш Федька. Давайте спать ложиться.

Решевский прибрался после еды и явно намеревался забраться в спальный мешок.

— Чего уж обычного! Никак не могу привыкнуть, что ты это вот называешь ночью. Светло! А покемарить, правда, охота. Солнце хотя бы за облаками скрылось, из рыжих остался только я! — бодрился Петя, но было видно, что из последних сил. — А где Кирилл?

— Сейчас придёт. Он пошёл собак кормить. Да вот и он.

— Кирилл Игнатьевич, мы спать собрались. А я вот что спросить хотел. Бог с ним, с наследством, хоть и не пойму, кто его тут мог стибрить. Но Вы сказали перед утёсом, что все приметы сошлись. Все совпало. Может, расскажете, а? Ужасно интересно.

— Расскажу — расскажу. Нам ещё Тимка доложить обещался про парник подо льдом. Помнишь?

— Кирилл начал снимать бахилы и унты и тоже уселся на край палатки лицом к морю. Да! И про красный снег! Ух я тогда и перетрусил!

— Вот что, мужики, давайте сделаем так. Федя приедет, мы отоспимся и отметим… победу! Мы же скалу нашли как-никак! А значит, мы молодцы. Вот и устроим разбор полётов с капитанским НЗ впридачу. У меня есть на этот случай, чем порадовать душу. Ну, лады?

Бисер запрятал унты в мешок, чтобы они не замёрзли. Не услышав ответа, он обернулся к своим товарищам, забравшимся уже в спальники. «Вот оно что!» Оба спали! Петя и Тима едва донесли головы до изголовья.

Кирилл улыбнулся, а затем последовал их примеру и, уже наполовину сам застегнувшись, зашнуровал изнутри палатку. Не прошло и четверти часа, как в их лагере всё уснуло. Спали двое мужчин, спал рыжий Петька, спали в снегу собаки, свернувшись калачиком и уткнувши носы в пушистые хвосты. Только вездесущие песцы появились, почти не прячась, и, обнюхав перевёрнутый пустой котелок, разочарованно скрылись за снежными торосами.

Тимофей проснулся от какого-то звука и сначала попробовал, не открывая глаз, перевернуться на другой бок. Звук повторился снова.

«Собачий лай? Нет, скулёж, словно бы мой Песец…» — пронеслось в его голове, постепенно выныривающей из вязкого сна. «Медведь? И почему-то щиплет глаза…»

Решевский с трудом разлепил