— Если… если мы когда-нибудь вернемся в Англию… — начала Лили.

— Когда мы вернемся в Англию, — уточнил Валентин, заключая любимую в объятия. От волос ее пахло цветами, а от кожи — морем. И он не удивился, что плечо у нее оказалось соленым на вкус. — Знаешь, возле Равиндзары есть бухточка, тихая, укрытая от посторонних глаз. Море там такое же теплое, как здесь. Ветер тоже теплый, он дует с моря. Мы часто будем приходить туда вместе, Лили Франциска. И на закате, когда от зари загорается небо, мы будем лежать там на шелковом ковре и любить друг друга. И никто не посмеет помешать нам. Ибо все будут знать, что хозяин Равиндзары и его красавица невеста, настоящая морская дева, лежат в объятиях друг друга, и пусть летит к черту весь остальной мир…

— Валентин, послушай меня…

— Не хочу слушать, — сказал он и заставил ее замолчать поцелуем. Лили, сама того не желая, так горячо откликнулась на его ласку, что он со смехом повалил ее на песок, перевернул так, чтобы она оказалась сверху.

Лили хорошо поняла его намерения.

— Не здесь, — засмущалась она.

— Именно здесь. Никто нас не видит, и я хочу тебя, любовь моя.

— Нам надо поговорить. Нам не стоит этого делать. То, что произошло этой ночью… Ты не обязан на мне жениться. Я пойму. Я не та женщина, на которой стремятся жениться. Тебе подошла бы другая, ну… Гонория, например. Из нее получилась бы жена куда лучше меня. У нее столько достоинств. Я не стою тебя, Валентин. Вся моя жизнь… Такая необычная… Я едва ли умею вести себя прилично.

— Да я с другой умер бы со скуки, любовь моя, моя единственная любовь, — бормотал Валентин между поцелуями. — Все ты думаешь о других. Но я отказываюсь принять твою жертву. Ты будешь моей женой, Лили. Так что придется тебе смириться с этим. В моем понимании ты уже моя жена. Ты стала моей женой в тот миг, когда согласилась стать моей любовницей. Но, чтобы быть уверенным в том, что ты меня не оставишь, я хочу, чтобы мы принесли клятву верности перед Богом и людьми. Никто не отнимет тебя у меня. Я умею крепко держать то, что считаю своим, Лили Франциска Кристиан. А теперь люби меня. Лили. — И он прильнул к ее губам. Вновь к Лили пришло странное чувство, будто ее тело не принадлежит ей. Будто и тело ее, и душа перешли во владение к другому человеку. К ее любимому. К ее капитану.

— Ты так уверен, что мы вернемся в Англию, — произнесли Лили. — Хотела бы я так крепко верить. «Мадригал» уплыл. Он сейчас, должно быть…

— Ты про что? А, про веру. Да, я верю в своих людей, — с улыбкой ответил Валентин и взглянул на море. Но тут руки Лили заставили его забыть о своем корабле, ибо он понял, что должен продлить пребывание в этом раю еще немного, хотя бы ради нее.

На следующее утро выяснилось, что Валентин был прав. На горизонте появился корабль. Это был «Мадригал».

Ведь в благородство этого вассала

Я верил слепо.

Уильям Шекспир[55]

Ветер пел в парусах судна. Солнце светило так, что приходилось щуриться от нестерпимого блеска воды.

Подгоняемый ветром корабль летел заданным курсом. Вскоре пришлось покинуть теплые воды Гольфстрима и свернуть на север — к дому.

— Многие корабли шли тем же маршрутом. Каждый стремился показать, на что способно его суденышко. Но как бы ни старались моряки на других судах, бороздивших Атлантику, никто не мог сравниться в скорости с «Мадригалом».

У Валентина были причины торопиться домой.

«Мадригал» пересек Атлантику за месяц. Дрейку удалось преодолеть такое же расстояние за двадцать три дня.

Сейчас корабль Уайтлоу стоял на якоре у Гринвича. Отважный капитан был на приеме у королевы. Лорду Берли доложили о прибытии судна немедленно, и он прислал вооруженную охрану.

Валентина провели во дворец с черного хода. Они шли пустыми мрачными коридорами, пока не оказались перед потайной дверью, ведущей в покои королевы. Елизавета, по обыкновению, обедала одна. С каждого блюда, предлагаемого ее вниманию, слуга снимал пробу. Валентин уже не раз наблюдал подобную церемонию: фрейлина подавала слуге по ложке от каждого блюда, чтобы проверить, не отравлены ли они. Ко времени появления молодого человека обед подходил к концу. Слуги убрали со стола золоченые кубки и фарфор. Вместо них внесли папку с письмами бумагами, разложенными по порядку в зависимости от важности содержащихся там сведений.

Валентин преклонил колено перед ее величеством и с почтением поцеловал протянутую ему руку.

— Встаньте, мой капитан.

Он поднялся. Елизавета предстала перед ним во всем своем королевском величии. Ее атласный наряд, весь в золотых блестках, был расшит цветным шелком и сверкающими драгоценностями. Рыжие кудри венчала корона с рубинами и жемчугами. Воротник из белоснежных кружев довершал наряд. А кокетка из тончайшего батиста, выполненная в виде лепестков экзотического цветка, одного из тех, которыми так любила окружать себя королева, придавал роскошному платью некую трогательность.

— Оставьте нас! — Елизавета нетерпеливым жестом отправила слуг и придворных из комнаты.

Придворные, завистливо оглядываясь на Валентина, удостоенного высокой чести быть принятым наедине, покидали покои ее величества.

— Можете ничего не говорить, мой мореход. — Королева пристально смотрела на своего визави. — Вижу по вашим глазам, что путешествие увенчалось успехом.

Во время разговора Елизавета, словно четки, перебирала жемчужины на длинном ожерелье. Волнение выдавали лишь движения ее тонких, длинных пальцев. В остальном она выглядела совершенно спокойной.

— На самом деле, мадам, я не стал бы называть успешным плавание, в результате которого мы получили свидетельства предательства тех, кому доверяли безраздельно.

Дверь отворилась, и в покои вошел лорд Берли.

Валентин достал книгу в кожаном переплете и протянул ее королеве:

— Это записи моего брата.

Елизавета жестом приказала Сесилу взять журнал, и тот осторожно принял его из рук Валентина.

Казалось, он боится, что страницы превратятся в пыль.

— Вы прочли этот документ? Наши подозрения подтверждаются?

Капитан кивнул:

— Бэзил прекрасно справился с заданием. Он дал подробнейшие описания всего того, что видел и слышал. Там вы найдете все: имена, даты, описание мест, впечатлений от встречи с людьми, даже слухи и сплетни. Как-то в доме отца Магдалены Бэзил увидел двоих англичан. Они прибыли в сопровождении католического священника и капитана «Утренней звезды» дона Педро де Вилласандро. Это был зять Магдалены. Естественно, такая странная компания вызвала у Бэзила подозрения. Он подкупил рыбака и тайно пробрался на борт «Утренней звезды». Именно там он подслушал разговор: те самые англичане и священник обсуждали, как избавить Англию от правления Елизаветы. Один из них — сэр Раймонд Уолчемпс.