открывать. Нельзя, это погубит нас всех!» Тьен перевернул обложку, и ощущение сменилось на тяжесть. Теперь казалось, будто мы находимся под скалами, в глубоких узких пещерах, без воздуха, без движения и жизни. Окончательно пропали звуки за пределами затемнившегося купола. Исчез наружный свет, и пространство освещалось только белыми страницами Книги Сделок.

Обернувшись, не вижу Артана, на его месте остались только следы черной крови.

– Арт? – запаниковала я, озираясь по сторонам.

– Он не часть сделки, Сэл. Но не переживай, если все пройдет как надо, он выживет, – даже Тьена пробрало, и его голос дрожал. Сейчас он щурился, пытаясь хоть что-то увидеть в книге, но чужое было ему недоступно. Это знание пришло резко и точно. Ты видишь только свое.

А страницы зашелестели сквозь ладони Тьена, пока он не отдернул руки, замельтешили, побежали быстро-быстро, будто толщина тома не десять сантиметров, а в сто раз больше. И остановились на пустом развороте.

– Род Адегельских, – тихо и почтительно проговорил Тьен, с трепетом проводя пальцами по страницам. – Моя семья ранее не заключала Сделок.

– Вы были слишком незначительны, – прохрипел, поднимаясь, Ник. Кажется, он немного пришел в себя. Хотя запекшаяся у рта кровь и полопавшиеся сосуды в глазах намекали, что дела у короля совсем пропащие.

– Это приятно, – мягко ответил ему Тьен, – быть первым, кто что-то значит. Хотя в списке наследования я последний. Какой крутой поворот, не правда ли?

– Амбиций тебе не занимать, – Ник проходит мимо, лишь легко коснувшись моего плеча в знак поддержки, и встает напротив Тьена. – Так говори, чего хочешь. И как ты намерен это получить.

– О, все просто! Ты отдаешь нориус, а вместе с ним и трон, или я убью ее, – Тьен указывает пальцем на меня. – Селеста, с тобой еще проще: либо ты отдаешь ариус, либо Артан умрет. Противоядие есть только у меня, так что… – он почти виновато улыбнулся, а серые глаза расширились, показывая лукавство и пренебрежение.

В этом проявился настоящий Тьен – лихорадка и жажда внимания. Он не мог стоять на месте, все время то стучал пальцами по странице, то крутил выбившуюся прядь волос. То призывал Черную пьетту, то отталкивал, и она зеркалила его нервозность, путешествуя по замкнутому куполу, который больше не могла покинуть.

– Как видите, книга сочла мои требования обоснованными, а вас готовыми заключить Сделку. Так что давайте не затягивать процесс, мне еще нужно уничтожить рыбок и явить себя народу.

– Значит, не только амбиции, но и мания величия, – логично заключил Ник, оглядываясь на меня. В его глазах мелькнула какая-то непонятная эмоция. Но я не успела отреагировать.

Черная пьетта вцепилась в меня, несмотря на собственную боль (или что она там способна чувствовать), шипение обострилось, а позже все закричало так страшно, что до меня не сразу дошло – это же мой вопль. Это моя боль! И выворачивает кости, выбивает суставы, снимает кожу, впиваясь тысячами иголок в сердце, разрывая его на кусочки. Я захлебываюсь криком, раздирая горло, улетая сознанием в бесконечную серость с привкусом меди и железа на губах…

И все кончается.

Вокруг полным-полно черноты. Слизь разошлась по сторонам жирными пятнами. Сквозь слезящиеся глаза почти ничего не вижу. Но чувствую, как Тьен грубо хватает меня за волосы, запрокидывая голову и приставляя к шее кинжал.

– Может, пьетта и не способна ее убить, но старая добрая сталь – вполне! – говорит он, вынуждая меня встать. – Морвиус тебя подери, Никлос! Я же видел, как ты смотрел на нее! А Кирнан рассказала, чье имя ты кричал, когда трахал ее! Неужели ты позволишь своей белокрылой суке вот так сдохнуть?

Мои глаза широко распахнулись, и я невероятно четко увидела Ника. И снова тот странный взгляд, но теперь до меня дошло: он прощается. О, пресвятая Клэрия, он прощается со мной!

– Я не знаю, кто стоит за тобой, Тьен. Кто все это затеял. Но… да, я готов заключить с тобой сделку.

Я падаю на пол, захлебываясь соплями, слизью и кровью. Тьен отпихивает меня носком ботинка, и я со спины вижу, как он встает напротив книги. В его глазах недоверие и опаска, он до крови прикусил нижнюю губу, и маленькая капелька упала на страницу, исчезая в ее белизне. Книга перед ними засверкала ярче. Она соскучилась по своим компаньонам. Так, как умеет скучать вечность…

– Но с оговоркой, – добавил Ник. – Не ради Селесты, нет. В конце концов, она всего лишь белый дракон, – Тьен сощурился, ожидая подвоха. – Вот мое условие: если хотя бы минуту сможешь выдержать нориус как часть себя, то получишь все, что захочешь.

– Это какая-то шутка? Нориус просто уничтожит меня! – с детской обидой возмутился Тьен, недовольно мотая головой, однако книга полыхнула светом, и на поверхность выступили две тонкие серебристые нити. Подтверждение – только таким может быть соглашение.

– Книга Сделок – это гарант честности. И вопреки распространенному мнению старые боги не были обмануты. Они знали, на что шли, когда выступили против Карга. Знаешь и ты, – и Никлос с невероятной твердостью в голосе и движениях вытащил из книги нитку и обмотал вокруг пальца. – Готов поставить свою внутреннюю силу на то, что сможешь подчинить нориус? Учти, иного пути нет. Власть над тьмой не идет от человека, она идет от силы духа.

Над верхней губой Тьена выступила капелька пота, но какая-то мысль пришла ему в голову, моментально успокоив. Он ухмыльнулся, будто разгадал загадку.

– Ник, осторожнее! – воскликнула я, не выдержав, и тотчас закашлялась – Тьен слишком сильно вдавливал лезвие в шею. Остался глубокий, но тонкий порез.

Король дернулся. Он и сам понимал, на какой пошел риск. Не было другого выхода. По крайне мере, он его не видел. Но видела я.

Здесь, в этом пространстве так тихо. Невыносимо тихо! И больно. Будто каждая клеточка вытянулась как гитарная струна и звенит на тонкой, ослепительно-белой ноте. Крутит пальцы, сводит пятки, и болит живот. Вновь выворачивает, но не пьетта тому виной, а книга. Проклятая Книга Сделок, книга, которой нет. На ее месте серебристый клубок, в котором миллионы ниток, и каждая из них – живой разум со всех концов сверкающей, будто бриллиант, планеты. И то, что мы делаем, когда вписываем в книгу Сделку, меняет и разом путает все нитки. И это до морвиуса больно!

Тьен заводит руку над книгой, и рядом точно так же поступает Никлос. Их нити окрашиваются красным, и капли падают на страницы, а я слышу едва различимое дыхание. Оно медленное, почти как сладкий стон наслаждения. Оно плачущее, будто младенца бросили