для дела Ланкастеров или для ближайших перспектив самого Сомерсета, и только благодаря вмешательству Карла, графа Шароле, его английский друг был освобожден[644].

Однако Маргарита, пока был жив ее сын, не собиралась сдаваться. Через несколько месяцев сторонник Ланкастеров сэр Уильяма Тэлбойс, выживший при Таутоне, отвоевал замок Алнвик, а в начале 1462 года по Англии поползли слухи о крупномасштабном вторжении с юга, пока король Эдуард находился на севере. В "великом заговоре", предположительно, участвовали Пембрук и Эксетер, которые якобы намеревались высадиться в Уэльсе в то время как Сомерсет, Хангерфорд и брат королевы Маргариты герцог Иоанн Калабрийский, должны были с французскими войсками вторгнуться в Восточную Англию и захватить Кент. За этим комбинированным вторжением должно было последовать второе, возглавляемое королями Арагона, Португалии, Франции и Дании, некоторые из которых имели династические связи с домом Ланкастеров. Связным заговорщиков в Англии был Джон де Вер, 12-й граф Оксфорд, который с 1417 по 1426 год, будучи несовершеннолетним, находился под опекой Томаса Бофорта, герцога Эксетера. Заговор, который вряд ли был настолько масштабным и организованным, как предполагалось, провалился, когда один из посланников Оксфорда сообщил о нем Эдуарду, что привело к аресту графа (12 февраля) и его казни две недели спустя[645].

Будучи явно не в состоянии противостоять Йоркам, с их ресурсами, Маргарита в апреле отправилась во Францию, чтобы лично встретиться с Людовиком, который, несмотря на то, что предпочитал йоркистов, все же был ее двоюродным братом. Переговоры оказались успешными и 23 июня 1462 года, в Шиноне, Маргарита заключила договор, который не только обеспечил перемирие с Людовиком, но и предоставил ей заем в 20.000 турских ливров и небольшой отряд солдат. Однако окончательная цена этого договора для ее мужа была высока: если ланкастерцы вернут себе трон, они передадут французам Кале[646]. Но у Маргариты не было выбора, если дело ланкастерцев должно было иметь хоть какое-то будущее, поскольку в ее отсутствие Уорик вел переговоры шотландцами, и в конце июня с ними было заключено перемирие, лишившее ланкастерцев их убежища к северу от границы. Впоследствии Монтегю вновь осадил Алнвик, и в конце июля крепость во второй раз сдалась йоркистам.

Тем временем Генри Бофорт, после освобождения из Арка, вернулся во Фландрию вместе с Карлом Шароле и провел в Брюгге большую часть зимы и следующую весну. Хотя герцог Сомерсет уже не был пленником, он несколько месяцев не контактировал с ланкастерцами и, возможно, начал сомневаться в вероятности победы своей партии, особенно по мере того, как привыкал к жизни при экстравагантном бургундском дворе. Прошло уже больше года с тех пор, как Эдуард Йорк вырвал корону у Генриха Ланкастера, и ничто не предвещало, что в ближайшем будущем произойдет обратное. Сомерсет был не женат, ему было всего тридцать пять лет, и не удивительно, что он был удручен тем, что ему предстоят десятилетия изгнания и скитаний вдали от Англии, не имея ни людей, ни денег, ни мотивации, чтобы по-настоящему угрожать все более укрепляющимся на троне Йоркам. Разочарование было вполне объяснимо, даже для такого бесстрастного солдата, как Сомерсет.

К марту 1462 года герцог вернулся в Шотландию[647], поскольку заговор графа Оксфорда, какова бы ни была его роль, бесславно провалился. Вероятно, Сомерсет снова покинул Шотландию летом после заключения перемирия, а в сентябре, если информация слуги Пастона Джона Русса достоверна, он впервые вступил в переговоры со своим давним противником, Уориком, о возможности примирения[648]. Если это правда, то Бофорт должен был находиться в совершенно отчаянном положении, чтобы решиться на такой шаг, поскольку до сих пор был горячо предан своему королю и королеве. Что касается Уорика, то, что бы он ни думал о своем младшем родственнике, между двумя правнуками Джона Гонта, скорее всего, существовало уважение.

Какие бы сомнения ни терзали Сомерсета, осенью он снова решился на вторжение в Нортумберленд, объединившись с Маргаритой и ее скромными силами из 800 французских солдат и сорока кораблей, оплаченных королем Людовиком. 25 октября 1462 года, флот высадил на северо-востоке десант который быстро захватил замки Алнвик и Бамборо (Бамбург). Однако это вторжение не вызвало значительной поддержки в регионе, и, узнав, что Эдуард и Уорик готовятся вернуться на север с огромными силами, Маргарита поставила Сомерсета во главе Бамборо и попыталась, вместе с мужем, бежать во Францию. Однако корабль на котором они находились, едва успев покинуть гавань, попал в шторм и потерпел крушение у острове Холи, хотя свергнутая королевская чета смогла найти рыбацкое судно и скрыться в шотландских водах[649].

Возможно, именно эта очередная неудача заставила Сомерсета, столь долгое время бывшего непримиримым врагом дома Йорков, искать примирения. Прибытие Уорика в Нортумберленд положило начало тщательно организованной и хорошо обеспеченной осаде трех замков, находившихся во владении Ланкастеров, причем граф ежедневно объезжал осадные лагеря, чтобы убедиться, что его приказы точно выполняются. Сомерсет понял, что в ближайшее время помощь вряд ли придет, и поскольку припасы были на исходе, 24 декабря 1462 года сдал Бамборо Уорику, а вскоре за ним последовал и Данстанборо.

Это был судьбоносный момент для йоркистского режима. Сомерсет был не только олицетворением сопротивления ланкастерцев правлению Эдуарда, но и весьма способным полководцем. Для ланкастерцев его отступничество стало катастрофой. Неудивительно, что замок Алнвик сдался в первую неделю января 1463 года, когда измученный гарнизон увидел Уорика и Сомерсета, злейших врагов, стоящих рядом под крепостными стенами, после восьми лет неустанной смертельной вражды. Генри Бофорт обещал быть "миролюбивым и справедливым" по отношению к тем, кто виновен в смерти его отца[650]. Невероятно, но он даже присутствовал в Фотерингее, 30 января 1463 года, когда Эдуард слушал панихиду по своим отцу и брату, убитых при Уэйкфилде в декабре 1460 года людьми самого Сомерсета[651]. Потребовалась бы похвальная добрая воля с обеих сторон, чтобы зарождающийся союз смог выстоять под грузом столь трагичной истории.

* * *

Решение Сомерсета о дезертирстве было вознаграждено. Присягнув на верность Эдуарду в Дареме, герцог получил взамен от короля "ценные награды"[652], в которые могла входить золотая шейная цепь Йорков, похожая по форме на ланкастерскую цепь с SS-звеньями, которую когда-то носили предки Сомерсета. Драгоценные шейные цепи при Эдуарде IV с гордостью демонстрировали происхождение короля от Йорков и Мортимеров, на них красовались знаки отличия Солнце в великолепии и Белая роза, а также подвеска в виде льва. Позже король укажет, чтобы "каждый лорд и рыцарь в доме ежедневно носил королевскую шейную цепь"[653], что свидетельствовало о том, что ее владелец считался человеком короля. Вероятно, Генри получил такую цепь вскоре после своего дезертирства, и его новая приверженность выставлялась на всеобщее обозрение при каждом его появлении на публике.

Герцог также, 10 марта 1463 года, получил полное помилование,[654] а в апреле Парламент отменил вынесенный ему приговор, несмотря на "весь ужас и жестокость его преступлений"[655]. По возможности Сомерсету было возвращено и наследство Бофортов, а 30 марта, несомненно, благодаря вновь обретенному