прокорм отдал, да и много кого посек, но ножичка-то уже нет. Небольшого ножичка из черного каменного стекла. Очень ему этот ножичек надобен. Он ведь, дорогой Квен, не ради Кира Харти волок сюда, в Хилан, из среднего течения Натты пленников. Не ради Кира Харти собирал их. Ему до Кира Харти интереса нет. У него своя охота. Нож ему нужен.

— И где же мы его возьмем? — нахмурился Квен.

— У Кира Харти, — расплылся в улыбке Данкуй. — Да. Попал он к нему в руки. У него он. Точно. Так бывает. Кстати, если бы не эта заноза Кир Харти, ножик вроде бы камнем так и остался бы. Так что от нас маленькая услуга Хозяину леса. Когда убьем Кира Харти, ножичек нужно отдать Хаппараидже. Обязательно отдать. Потому что если не отдадим, — улыбка медленно сползла с лица Данкуя, — то будет плохо. Он, этот самый Хаппараиджа, вроде вон того парня, — махнул подбородком на оцепеневшего Ваппиджу. — Только ростом поменьше, но значительно опаснее. Из Пустоты он. Так я обещаю ему нож?

Сначала Квен увидел Хозяина леса. Тот, распугав торговцев рыбой, поднялся по лестнице с пристани и подошел к проездным воротам. Там он и встретился с Данкуем. Хозяин леса был даже выше Далугаеша, правда, рассмотреть его Квен не смог, плащ или балахон укутывал Хаппараиджу с головы до ног, но холодом воеводу обдало сильнее, чем при появлении Ваппиджи. Хаппараиджа стоял в окружении десяти стражников. На вид это были обычные дикари с копьями, которые превышали того же Данкуя ростом на две головы, но рядом со своим правителем и они казались невысокими. Квен вглядывался в них долго, не понимая, что ему кажется неестественным, потому как что-то было в них неправильное, пока не понял — они напоминали оживших истуканов. Держали в правых руках копья, но повторяли каждое движение Хозяина, словно были связаны с ним тысячью нитей.

За их спиной томились пленники. Восемь ловчих, один маленький, опустивший плечи вольный и высокий мужчина в драном халате, который держал на руках девчонку. «Лекарь», — подумал Квен. Одна из ног девчонки была затянута тугой повязкой. Квен стиснул зубы. Даже здесь, возле ворот родного города, ловчие продолжали оставаться пленниками. Казалось, чего стоило рявкнуть на старшину дозора да приказать осыпать всю эту лесную мерзость стрелами, но делать этого было нельзя. Квен чувствовал это точно так же, как чувствовал близкий холод металла у своих ушей.

А Данкую было хоть бы что. Он что-то говорил, рассказывал, бил себя в грудь, размахивал руками и не перестал этого делать даже тогда, когда холод вовсе обдал Квена с головы до ног. На ярмарочную площадь въехали еще два всадника.

Их кони были столь же ужасны, как и лошадь Ваппиджи. Они не выкрикивали собственных имен, просто смотрели вокруг себя, и, вероятно, смотрели такими глазами, что плотники, стучащие молотками у помоста, побросали орудия и бросились бежать. Одним из всадников была странная большая женщина с копной рыжих волос, другим — крепкий парень, который казался невысоким рядом со своей спутницей. Женщина остановила коня возле Ваппиджи, вместе с ним опустилась в пыль и замерла истуканом. Парень направил коня к гостям из Дикого леса.

Данкуй всего лишь повернулся в его сторону и кивнул, приложив руку к груди. Парень спешился, прошел мимо стражей Хозяина леса, подошел к лекарю и взял на руки девчонку. И тут Данкуй занервничал, закричал что-то, шагнул вперед, показывая рукой на Хозяина леса, и Квен внезапно услышал голос. Это не было голосом. Это был скрежет стали, когда два меча сталкиваются лезвиями, но не разнимаются, а сползают друг с друга, зазубривая кромку. И парень послушался. Не нагибаясь, он бросил девчонку на землю, подошел к лекарю, схватил его за волосы и поволок за собой, сбив с ног. А потом началось самое страшное.

Нет, Квен видел, краем глаза видел, что Хозяин леса уходит, и Данкуй уходит, и стражи Хозяина леса уходят, и восемь ловчих бредут в проездные ворота, и одинокий вольный тащит за ними на плече девчонку, но смотрел он на парня. На хрупкого ловчего Пустоты.

Тот вышел на пустое место между столбами с трупами и рыбными рядами. Бросил лекаря, который остался недвижим, и вытащил из ножен меч. Его клинок показался Квену черным угольным штрихом, не дающим ни искры отблеска даже под лучами полуденного солнца. Парень встал, поднял меч над головой, затем воткнул его точно под собственными ногами в землю и начал вычерчивать странный рисунок. Один за другим на вытоптанной площади появлялись двенадцать кругов, которые все вместе соединились кольцом и замкнулись вокруг одним большим кругом. Затем парень начал соединять их линиями, проводя их через центр большого круга и центр каждого малого. После этого он замкнул кольцом внутренние стороны двенадцати кругов так, что получилось что-то вроде циферблата часов или знака смотрителя, а потом подошел к лекарю.

Тот уже начал шевелиться, попытался встать, поднялся на четвереньки, но парень снова схватил его за волосы и потащил за собой, как набитый соломой мешок. Он положил его в центр круга, пиная ногами, заставил раскинуть в стороны руки и ноги, после чего воткнул в живот несчастному черный меч.

Крик лекаря захлебнулся почти мгновенно, но Квен успел зажмуриться, хотя уж насмотрелся в своей жизни казней и страшнее, и насмотрелся их вдосталь, сам бывал вымазан в крови с головы до ног, но в этой казни было что-то особо омерзительное. Воеводе вдруг показалось, будто здесь, на его глазах, живого человека терзает не другой человек, а какое-то ничтожество, лягушка, бродячий пес, который не имеет права не только прикасаться к человеческой плоти, но даже скалить на нее зубы.

Когда Квен открыл глаза, рисунок ревел пламенем. Линии пылали, и парень ходил между ними, нисколько не опасаясь опалить одежду. Он дважды обогнул рисунок, пока один из кругов вдруг не вспыхнул весь, не линией, а всей своей площадью. И тогда парень поднял вверх клинок и зашипел как змея. Его черный конь, оставленный у ворот, медленно и лениво побежал в его сторону. И женщина, каменеющая возле Ваппиджи, ожила, поднялась вместе с конем, и вскоре два страшных всадника покинули площадь, а пламенеющий рисунок медленно ушел в землю.

— Прости, дорогой Квен, — услышал воевода голос Данкуя за спиной. — Хантежидже был нужен человек из клана Крови для колдовства, он хотел забрать девчонку, и я еле сумел его отговорить. Взял лекаря, тот полукровка, но колдовство все равно удалось.

— Куда они отбыли? — спросил воевода.

— Ищут