– Главное, что успели, Эйд, – проницательно замечает Гиббс. – Могло закончиться гораздо хуже.

– Знаю, – не спорю я, ощущая, как тяжесть последних суток давит на плечи и с размаху бьет в солнечное плетение. «Из-за меня всё», проносится в голове, и это охуеть как не хочется признавать, но самообман в нашем случае не выход. И мне меньше всего хочется слышать сейчас от Гиббса его оправданные «а я тебя предупреждал», но он говорит совсем другое:

– Тебе стоит прислушаться к совету доктора.

– Ты о чем? – с недоумением спрашиваю я.

– Если Эмилия не вспомнит, не говори ей, – поясняет Гиббс. – Если вспомнит скажи, что это галлюцинации, как побочка от снотворного. И лучше ей пару дней не появляться в офисе. Или вовсе уехать на пару недель, нервы поправить, отдохнуть. С Сергеем еще надо разобраться. Он в курсе, что Гордеева собиралась достать компромат на тебя и рассчитывает на него, он будет задавать ей вопросы. Сам понимаешь, чем это чревато. Хорошо у Стаса хватило ума сообщить Демидову, что Эмилия перенесла встречу на завтра. Только вот представь, как это будет выглядеть. Стас с ранением, легенду ему создадут, конечно, но одного взгляда на Гордееву хватит понять…

– Не будет Демидов задавать никаких вопросов, – резко обрываю я Клайда.

– Отыграешь сделку назад? – удивленно и словно не веря собственным ушам, уточняет Гиббс.

– Придется, – коротко подтверждаю его предположение.

– Пиздец, Эйд, – Клайд в шоке, а я… Я пока не понял. – А инвестиции? Бля, мы же в «Эталон Групп» миллионы ввалили.

– Похуй, – передернув плечами, небрежно бросаю я. Гиббс тормозит на обочине и оборачивается, смотрит на меня, как на умалишённого.

– Батлер, ты свихнулся?

– Это еще не всё, Гиббс, – мрачно начинаю я, и запустив на телефоне один из недавно слитых в сеть видеороликов, демонстрирую опешившему Клайду. В кадре мои вторые опекуны, с серьезными лицами рассказывают, каким сложным и неуправляем подростком я был. Самое интересное в этом интервью заголовок: «Нам повезло, что мы выжили». Остальные ролики сопровождаются не менее провокационными комментариями:

«Адриан Батлер, владелец строительной корпорации «ADcom Global», один из ведущих девелоперов США в возрасте пятнадцати лет был осужден за участие в ограблении и поджоге дома третьих приемных родителей, которые погибли в пожаре.

«Мы всегда знали, что с ним что-то не так. Адриан уходил из дома, избивал сверстников, воровал и употреблял наркотики, настраивал других наших детей совершать правонарушения. Нам не единожды приходилось забирать его из полицейского участка. Это был настоящий ад. Причина, возможно, в плохой генетической расположенности и психических отклонениях, которые диагностировали во время длительного лечения. Да, мы боролись за Адриана до последнего, но у этого парня было одно направление движения – вниз. Удивительно, что такой человек теперь строит дома для наших граждан. Куда смотрит общественность и власти?».

«Психопаты в бизнесе. Элитные жилищные комплексы Нью-Йорка построены корпорацией, владелец которой отсидел срок за поджог собственного дома и убийство родителей».

«Надзиратели тюрьмы города Окленд рассказывают, что за время заключения Адриан Батлер проявлял агрессивное поведение, устраивая массовые избиения сокамерников.»

Не важно, что информация предоставлена в искажённом варианте и не соответствует действительности. Главное увеличить просмотры, создать волну и раздуть скандал.

– Вот же сука, – хрипит Клайд, в ярости ударив кулаком по приборной панели.

– Завтра будет больше, – уверенно говорю я, сунув телефон в карман джинсов.

– Блядь, реально надо было грохнуть эту тварь раньше, – негодует Гиббс. – Нет, мы можем подтянуть связи и заблокировать статьи и видеоролики, кое-кому заткнуть рот, заставить некоторых дать опровержение, но сам понимаешь….

– Снежный ком не остановить, – продолжаю я мысль Клайда. Он задумчиво трет переносицу, с недоумением наблюдая за моим отрешенным лицом.

– Ты чего такой спокойный, Батлер? Есть план?

– Нет плана, Гиббс, – мои губы растягивает идиотская улыбка. – Никакого плана и, знаешь… – я делаю выразительную паузу, наклоняясь вперед. – Мне похер.

– Ты и правда псих, Батлер, – смерив меня хмурым взглядом, раздраженно бросает Клайд. – У тебя шок, парень. Ты семь лет угробил на создание такой махины, чтобы в итоге все спустить в трубу и сказать: мне похуй, ухожу в закат? Ты не один, Адриан. На тебя тысячи людей работают, и у каждого семьи, дети, ответственность.

– А кто сказал, что я в закат собрался? – ухмыляюсь я, откидываясь назад. – Любой шторм можно и нужно пережить.

– И что будем делать? – без особого энтузиазма спрашивает Гиббс.

– То же, что и всегда. Работать, Клайд. Сутками, если понадобится. Ты со мной или будешь зарабатывать, раздавая интервью на ток-шоу? – моя попытка пошутить Гиббса не впечатлила, судя по раздраженному рычанию.

– Дал бы тебе по морде, Батлер, да у тебя женщина на коленях. Боюсь кровью зальешь. А она мне нравится.

– Даже не думай, Клайд, – мгновенно напрягаюсь я.

– Я и не думаю, но и у тебя теперь шансов ноль.

Эмили

Я где-то там, за гранью реальности миров, страхов, тревоги, отчаяния…растворилась в бесконечном потоке тепла и света. Наблюдаю за медленно проплывающими подо мной облаками, напоминающие своим видом воздушный зефир, который так и хочется попробовать на вкус…

Я парю высоко над землей, замечая, как величественны, красивы и многогранны Альпы, чьи вершины покрыты кристально чистым снегом, блеск которого успокаивает меня, дарит долгожданное умиротворение.

Мой сон стал таким чистым, таким спокойным, что невольно промелькнула мысль: может быть, я все-таки умерла, а последние минуты и то, что я увидела были галлюцинациями, предсмертной агонией?

Теперь, всё кажется таким неважным, незначительным. Я за гранью человеческих чувств, я – неотъемлемая часть природы, всего лишь атом в волновых колебаниях мира.

Влетаю в облака, насквозь проходя через воздушную туманность, с головой окунаясь в пространство бесконечной любви непостижимой силы. Мне не хочется уходить отсюда, а ощущение заботы и того, что кто-то незримый будто оберегает меня от бед, переполняет сердце.

Он гладит меня по голове, запуская широкую и сильную ладонь в волосы. Касается меня так мягко и нежно, с благоговейным трепетом, что у меня не остается сомнений в том, что этот загадочный кто-то очень любит меня. Я не верю в Бога, как в вершителя наших судеб, лишь как в нечто необъятное и бесконечное, вечно оберегающее и любящее безусловно.

Но почему-то сейчас мне кажется, что именно так ощущается прикосновение Бога. И я знаю, чувствую, даже сквозь свой сладко-эфирный сон, что это ладонь Адриана. Он мой Бог, потому что я люблю его…и теперь у меня нет сомнений в том, что это до последней фибры наших душ взаимно.