изъявил желание наведаться в рощу на обратном пути, ибо там осталось еще много такого добра.

Но большого отца волновало другое. Судя по рассказу воспитанника, тот не обнаружил следов того, кто мог устроить такое побоище. Мысль о том, что все окрестные хищники объединились для нападения на большое количество людей, не могла даже прийти в голову гиганта. Понятно, что все эти твари лишь воспользовались уже, так сказать, накрытым столом. Разве что, некоторые из них отлавливали разбежавшихся одиночек. Не сами же люди вдруг ни с того, ни с сего начали убивать друг друга…

- Чем он недоволен? – обратила внимание на бурчание Дука Маша.

- Большой отец Дук недоволен тем, что в горах появилось слишком много пищи, - пояснил Марат.

- Разве плохо, когда много пищи? – удивилась девушка, не подумав поинтересоваться, о какой пище идет речь.

Воспитанник великанов посмотрел на нее, как на неразумную, но все же пояснил:

- Если будет много пищи, выживет много больных и слабых животных. Они дадут такое же больное и слабое потомство. Потом больные смешают кровь со здоровыми, и новое потомство уже все будет больным.

Задумавшись над жестокой реальностью, Маша не нашлась, что ответить. Но тут Дук снова пророкотал что-то Марату, и тот во второй раз отправился в колючую рощу. На этот раз следопыт отсутствовал гораздо дольше и вернулся уже в сумерках. Он сообщил, что погибли не все люди. Судя по следам, достаточно большое количество все же покинуло рощу.

Порокотав между собой на непонятном девушкам языке, Дук и Марат отправились выбирать место для ночлега.

На следующий день, обогнув рощу гледичий по неприметной горной тропе, путники вышли к спуску к предгорьям. Все опасные участки остались позади. Теперь можно было двигаться достаточно быстро, и не увяжись с ними Няшик, возможно они вышли бы к озеру уже к полудню. Однако лосенок не мог бежать с такой же скоростью, с которой перемещались Гром и Дук. Хотя конечно за ним не угнался бы ни один даже самый быстроногий карван. К тому же Няшик все настойчивее тыкался мордой в Машину ногу, требуя, чтобы та наконец-то пересела на него. Ведь ему так нравилось катать эту зеленоглазую наездницу. Тем более, что пораненная нога давно зажила, каменистые тропы остались позади, и бежать по пологим склонам было так приятно. Что касается сбруи, так привыкший к ней Няшик еще в горном обиталище великанов ревностно охранял ее, встревоженно мыча всякий раз, когда к ней подходил другой лосенок. Понятно, что при отправлении в поход, сбрую пришлось нацепить на него. Так как кроме Тоськи никто в данном деле не соображал, то сия забота легла на ее плечи. Впрочем, казимирка и не возражала. Ей даже нравилось чувствовать себя полезной. Особенно когда эту полезность осознавал Марат, который всякий раз внимательно наблюдал, как ловко она снимала сбрую после остановки на ночь, и так же ловко надевала ее на лосенка утром.

И вот, осознав, что вскоре предстоит встреча с друзьями, Маша решила появится как можно эффектнее. Конечно, приехать верхом на огромном Громе тоже было не плохо. Но на сохатом исполине она сидела не одна. Да и седоков почти не было видно за чудовищными рогами. Знай, Маша язык Дука, она могла бы попросить его посадить ее на плечо. Тоже было бы не плохо приветливо помахать друзьям с плеча, покрытого шерстью человекообразного гиганта. Но рокочущего языка горных великанов девушка не знала, а просить передать просьбуМарата, не было желания. Оставалось одно – вернуться в седло к Няшику. Все равно всегда такая приветливая Тоська последние дни стала какая-то не разговорчивая, и даже иной раз раздражительная. Маша не могла понять причину такой перемены в поведении казимирки, и потому лишний раз к ней не обращалась. А ехать молча, уткнувшись в спину подруги, было не выносимо. Лучше уж общаться с Няшиком.

В общем, идя навстречу не столько желанию пришелицы, сколько постоянным требованиям самого лосенка, Дук согласился, чтобы Маша пересела на спину Няшика и последние часы пути проехала на искренне обрадовавшемся четвероногом друге.

Однако вышли путники не к Холму. Держась небольшой каменистой речушки, они миновали густой подлесок. А дальше, за остатками пока еще не вырубленной лещины Маша узнала верхушки трех сосен, под которыми находились могилы родителей Марата. От осознания того, что скоро увидится с дорогими сердцу людьми, душа девушки переполнилась восторженными эмоциями.

- Ур-ра-а! Приехали! Не сдержавшись, закричала она. И словно поддавшись восторгу наездницы, Няшик игриво подпрыгнул, покосился на Машу, дабы убедиться, что та не свалилась от его неожиданного взбрыка, и радостно понесся вперед.

Гром укоризненно всхрапнул, но продолжил двигаться степенным шагом. Дук неодобрительно покачал головой и что-то пророкотал, соглашаясь с рогатым исполином.

Непрошенные гости

Первую весть о приближающихся казимирах жителям Холма принес одинокий карван, выбежавший из леса. Почуяв людское жилье животное, жалобно крича, немедленно побежало к нему.

- Это еще что за явление? – удивилась Зоя. Она с девушками собирала зелень к ужину на разбитых на склонах грядках.

- Казимиры! – громко закричала узнавшая низкорослого казимирского карвана Оксана.

Все девушки кроме Зои мгновенно схватили всегда имеющиеся под рукой луки. Наложив выдернутые из заплечных колчанов стрелы, они загородили собой пришелицу и, зорко вглядываясь в изрядно прореженный подлесок на опушке, начали пятиться к крепостным воротам.

А из ворот уже выбегали вооруженные рогатинами мужчины. На стене тоже засуетились люди.

Однако из леса никто не показался. Лишь жалобно кричавший малорослый карван наконец добежал до вышедших вперед росов и, не обращая внимания на оружие в их руках, тыкался мордой то к одному, то к другому. Он будто бы жаловался на выпавшие, на его долю невзгоды и укорял людей за то, что они оставили его одного в полных опасностей горах.

- Братцы, смотрите, у него в стремени сапог застрял, - указал Славий.

- А то не нога: - опасливо поинтересовался Ефрем. – Может, какая зверюга всадника откусила…

- Да нет, - Славий выдернул сапог из стремени и заглянул в него, - ноги тут нет.

- Значит, где-то она