Ну, что-то такое я и предполагал. Соляры вокруг не так много, как всем казалось в доапокалиптические времена, а движки морских судов традиционно жрут очень много топлива. Вот эта десантная баржа, насколько я знаю, способна везти на себе БМП или даже какой-нибудь легковесный танк, поэтому высокий расход топлива вполне обоснован.

— И спасибо тебе, что разобрался с теми упырями, — поблагодарил меня Василий. — Век будем помнить.

— Вы будете помнить об этом до тех пор, пока их место не займут новые утырки, — покачал я головой. — Я не дал вам решения проблемы. Лишь устранил один из симптомов.

У бандюг, у них ведь почти как у одичавших собак. У каждой стаи есть ареал обитания, в который воспрещён вход другим стаям. Если владеющая ареалом стая вдруг слабеет или умирает полным составом, что часто случается в наши скорбные времена, и не только с собаками, остальные узнают об этом почти в тот же миг.

Людские стаи узнают такую сверхценную информацию чуть медленнее, но узнают. И тогда на освободившуюся кормовую базу прибывает новая стая.

Это неизбежно. Свято место пусто не бывает.

— Вам бы задуматься о совместных силах самообороны, — посоветовал я Василию. — Если не хотите себе новых царей на шею. А кандидаты ведь обязательно придут. И обязательно попробуют вас на зубок.

— Это не я решаю, — вздохнул Василий. — Но мы уже давно думаем об этом.

— Я бы советовал поторопиться с раздумьями, — сказал я на это и закурил. — Иначе у вас будет шанс узнать на собственной шкуре, каково это — поучаствовать в становлении государственной власти…

Василий лишь скептически хмыкнул на это, потому что не понял.

А я ведь прочитал, на досуге, «Политика как призвание и профессия» Макса Вебера. Кое-какие идеи, лично для меня, сомнительны, кое-какие не прошли проверку временем, но многие вещи остались верными и поныне.

Вебер утверждает, что невозможно установить какие-либо специфические задачи и функции государства. На разных исторических этапах они разные, среди них нельзя найти задачи и функции, присущие всем государствам на всех исторических этапах, без исключения. Поэтому Вебер предлагает искать объединяющий все государства признак не в задачах и функциях, а среди применяемых ими средств. И он нашёл один такой признак. Насилие.

Государство, по Максу Веберу, это монополия на легитимное физическое насилие. Мне понравилось, что он цитировал Троцкого, который изрёк как-то, что «всякое государство основано на насилии».

Ещё Вебер утверждает, что там, где нет присвоенного кем-то права на легитимное физическое насилие, начинается настоящая анархия.

И мы сейчас живём в ней, в этой самой анархии.

Общепризнанных лидеров нет, всем плевать на всех, все делают, что хотят, применяют насилие в силу насущной необходимости, хаотично, как попало, ради сохранения собственной независимости и минимизации влияния губительных факторов окружающей среды. И тут я должен заметить, что в отношении зомби и животных — это не насилие, в социологическом понимании, которое подразумевал Вебер. Макс Вебер говорит «насилие», но имеет в виду «насилие человека по отношению к другому человеку».

Что же несут бандиты, устанавливающие свои порядки на всех территориях, которые только могут занять? А они несут единственный универсальный признак государства, то есть насилие, что, если развивать мысль Макса Вебера, должно привести к порядку и, в перспективе, к неизбежному формированию государственности.

Что сделали такого бандиты, что очень сильно не понравилось окрестным селянам, которые быстро нашли на них управу? А они решили обложить все сёла, которые оказались неспособны защититься от принесённого насилия, данью. Платишь нам — мы тебя не трогаем. Платишь нам — мы защищаем тебя от таких же, как мы, но других. Платишь нам — не думаешь больше о том, не нападут ли на тебя завтра бандиты или дикие звери.

Вот так, собственно, формировались древние союзы и государства. На насилии.

Поэтому, кстати, марксисты и видят коммунистическое общество, как общество без государства. Маркс понял всё это гораздо раньше, чем Вебер, ведь когда Маркс уже написал свой «Капитал», где расписывал неизбежность отмирания государства, Вебер ещё пешком под стол ходил. Это не значит, что Вебер какой-то тупой, просто он смотрел на всё это несколько иначе, в своей социологической сфере.

Бандиты несли с собой, в собственных шкурных интересах, зачатки государственности. Пока остальные обитают в своей хате, которая с краю, они охватывают территории, устанавливают на них свою власть и активно применяют насилие, чтобы укрепить её.

Тот, кто создал первое государство, необязательно был умным и воспитанным просвещённым философом. Скорее всего, это был самый крупный и жадный ублюдок на районе, обладающий самой крупной и беспринципной бандой разбойников, отбирающей у окружающих всё, что понравится.

Постепенно разбойники смешались с теми, кого покорили, потом появилась потребность управлять захваченными общинами, возникла прослойка управляющих, эта социальная конструкция становилась всё сложнее и сложнее, пока не обрела форму союза, а затем и классического государства.

Так и будет везде, где мудаки победят.

Очень древний, доисторический процесс, повторённый тысячекратно в тысячах мест…

Размышляя о проблемах государственности, я загнал грузовик на десантную баржу и зафиксировал его стальными тросами.

Движок завёлся с первого раза, видно, что за баржей ухаживали компетентные люди. Затарахтел выхлоп, в небеса начали подниматься пары отработанной солярки, я поднял трап, после чего отдал швартовы.

— Ладно, бывайте, ихтиандры! — помахал я рукой ребятам на причале.

— Бывай, мореход! — помахал мне Василий.

Питер ждёт.

Глава двадцать девятая. Дома

/6 июня 2022 года, г. Санкт-Петербург, Петровский фарватер/

— Твою мать! — увидел я, как датчик топлива очень тревожно замигал.

Стрельнчане изначально, как и предупреждал Василий, оставили топлива на самом донышке, что должно было впритык хватить до морского вокзала.

Мы прошли ещё где-то метров пятьсот, до вокзала осталось что-то около километра, после чего движок безнадёжно заглох. Мне даже показалось, что я услышал, как он ритмично простучал цилиндрами. Не услышал, конечно же, ведь движок находится в самой глубине десантной баржи, за миллиметрами стали.

— Что будем делать? — спросила стоящая рядом со мной Марго. — Мы же не утонем?

— Не утонем, — ответил я, доставая мобильник. — А что будем делать? Стоять и ждать, пока нам не пришлют пару бочек соляры.

Набираю бабулю.

— Алло, бабушка?

— Да, — ответила моя бабуля. — Это ты на той барже, о которой мне сообщают?

— Ага, — вздохнул