Я давно это поняла и время от времени пользовалась этим, чтобы заставит принять ванну или нормально поесть.

Запихнув сестру в карету, я, отчаянно зевая и светя серой от недосыпа физиономией, пожаловалась своим горничным, что ночью глаз не сомкнула.

— Досплю в карете, не дергайте по пустякам, а по сложным вопросам идите к главе Леяш, его драконы буду в сопровождении. Разбудите, как подъедем к границе.

Жанье ничего не заподозрила, только засияла, как солнышко.

— Никому не дам разбудить вас, Ваша Светлость! — заверила клятвенно.

Уезжающие в тишину хода кареты я провожала, спрятавшись в старой замковой нише во дворе. Анвар рассказывал, что в детстве, когда приезжал к деду, сам прятался в ней.

Когда Гнездо полностью опустело, я расправила крылья, медленно поднимаясь к дозорной башне.

Под замковыми стенами черной грудой копошились перевертыши. Я почти услышала щелчок, с которым Леяш на расстоянии отключили защитные артефакты, и миг спустя в открытое Гнездо хлынули орды перевертышей.

Изначальный план был прост и жесток. Согнать перевертышей в Гнездо, запирая в территориальную ловушку и сжечь огневой мощью армии Сопределья. Но я просто не могла позволить сгореть Гнезду. Я обещала Анвару позаботиться о нем и его людях. И собиралась это сделать.

К сожалению, для активации заклинания я должна была находиться внутри Гнезда. Хотя вру. Сожалений во мне больше не было.

Медленно обошла Гнездо — одни покои за другими, старательно обходя свою некогда спальню. Только мазнула пальцами по тяжелой золотой ручке.

Гул, который изначально был едва слышен, нарастал, и скоро стал так близок, что я чувствовала вибрацию пола сквозь подошву туфель. Означало это только одно — Леяш уже сняли защиту Гнезда.

Раскрыв крылья, неспешно поднялась над центральным холлом, глядя, как он заполняется агатово-черной поблескивающей массой перевертышей. Тео рассказывал, что принцесса Эльене могла отличать их и даже слышать, но я видела только жутковатую черную лавину, хлынувшую в Гнездо. В груди страшно трепыхнулось сердце. Я ведь… смогу?

Смогу.

Интуитивно я чувствовала связь Гнезда Фалаш с богиней. Понимала, что этой связи больше не чувствует никто — в этом мире не осталось прямых потомков Фалаш, не считала императора. Но император вряд ли тут появится.

Темные стены замка обожгло нарастающим светом, и я шепотом активировала заклинание. Флации, магически приживленные на стены, потолки, перекрытия и даже мебель, вспыхнули лилейными звездами. За этот месяц я вымоталась до смерти, рассеивая цветы по всему замку, но такого мощного эффекта не ожидала. Белый ковер покрыл замок от макушки дозорной башни до подземного хода, опутал сочными стеблями резные ножки стульев, картины на стенах, шкафы и даже шторы. Накрыл огнеупорным покрывалом.

Ведь ледяные цветы не горят.

Первая волна огня обрушилась на замок, перекрывая воем треск горящей плоти. Флации плотнее распластались по стенам, встречая огонь хрупким цветочным телом. Герцогская печать автоматически активировала щит.

На несколько секунд я оглохла и ослепла, погребенная под огненным дождем, а после зачем-то начала молиться: сжав в пальцах вместо ладанки медальон и путая слова почти стершейся из памяти молитвы с ритуальным воззванием к богам на стародраконьем.

А когда огонь утих, осторожно спланировала на пол, оглядывая разруху. От перевертышей остались только дым, вонь и пепел. Некогда тихий замок заполнился едва уловимым слухом рокотом, словно дом стонал от пережитой боли.

Вздрогнув, я отмахнулась от дурацких мыслей.

Нужно было осмотреть Гнездо. Я мягко опустилась на черный от копоти пол, складывая крылья, и тут же провалилась в горячий пепел по колено. Боли не почувствовала. Только раздражение. Я хотела закончить поскорее, поэтому вновь расправила крылья и двинулась вдоль гулких коридоров, почерневших от огня, но целых. Флации все-таки спасли Гнездо.

Около разбитого волной атаки окна я невольно остановилась, оглядывая двор. Небо потемнело от сотен дракониров, мрачно взиравших на усыпанное ледяными цветами Гнездо и пытаясь понять, все ли перевертыши погибли.

Кастор умен. Уже скоро он сообразит, откуда здесь цветы.

Или уже сообразил. Один из дракониров — светловолосый и ладный — отделился от темного полотна собратьев и планировал к замку. Тратиться на драконье зрения смысла не было, мой резерв был истощен и даже крылья я волокла с трудом, с каждой минутой все сильнее чувствуя их слабость и вес.

Даже если это не Кастор, пора заканчивать. Я сделала все, что была должна.

Вернувшись к холлу, взмыла к балюстраде второго этажа, и миг спустя, вошла в запечатанную спальню. Ее я покрыла флациями в два слоя из страха, что огонь пробьется к Анвару.

Но покои выглядели точно так же, как и месяц назад.

Перевернутый столик, раскиданные кресла, осколки зеркала вдоль стены. Распахнутый шкаф, запечатанные флациями окна.

Медленно подошла к кровати, сев на краешек, как в тот, когда еще надеялась спасти своего герцога, и коснулась твердой холодной щеки. Мой герцог казался живым, но сейчас я, как никогда остро чувствовала его смерть.

Анвар ошибся. Я не справилась. Чувства, закованные в бусины, не уберегли меня от привязки.

Склонившись на Анваром, не глядя нащупала флакон, подаренный богиней, взвесила его на ладони. Жидкость переливалась золотым шелком, ее осталось чуть меньше половины.

У Сопределья есть Кастор и Леяш, и… Теофас. Прямой потомок ледяного герцогства, способный активировать Гнездо и герцогскую печать после моей смерти.

Дверь распахнулась. На пороге стоял Кастор, взъерошенный и белый от напряжения:

— Как чувствовал, что найду тебя здесь! Флации…

Он замолчал. Наверное, увидел флакон в моих руках.

— Говорят, Истинные не могут справиться с потерей пары, — сказала я извиняющимся тоном.

Вынула из флакона пробку и вдохнула странный, не имеющий аналогов запах, а после опрокинула в рот одним глотком.

Кастор что-то закричал, бросился ко мне, но я словно оглохла. Мир потерял цвет, вкус, запах. Несколько бесконечных секунд я падала и падала в золотом мареве, окрасившем пространство, потом обреченно закрыла глаза. Этот месяц я держалась из последних сил. Я ведь молодец? Я ведь встречусь с Анваром за гранью?

По слухам, золотые семена душ двух Истинных переплетаются из века в век, образуя старинный и знаковый узор судьбы этого мира. Так ли это?

Падение оказалось болезненным. Я с размаху обрушилась коленям в пол, вцепилась в какую-то мягкую и неустойчивую вещь. Верчение остановилось.

Несколько секунд я ничего не видела в полутьме, но даже когда зрение адаптировалось, реальность осознавалась урывками. Фрагментами.

Белая сорочка, затекшая от скрученного положения спина, бархатная штора, стиснутая в пальцах, прикрывающая меня от посторонних взглядов. Край балюстрады, белеющий в проеме. Голоса. Всхлипы.

Несколько секунд