Взгляд остановился и застыл на неподвижной чудной бусине. Внутри этого стекла была жизнь Анвара. Если богиня разобьет ее, герцог умрет. Я просто знала это и все.

Милене рваными движениями сместилась ближе к алтарю, пытаясь непослушными пальцами ухватить бусину, и я решилась.

— Постой, — сказала тихо. — Я хочу заключить с тобой договор.

За пару дней до свадьбы я освежила память о договоре герцогства Фалаш с богиней, и обнаружила удивительную вещь. Некоторые из Истинных были посвящены в договор, но… послушно шли на заклание, как жертвенные овцы. В их понимании было совершенно нормально отдать свою жизнь за любимого мужчину. Ни одной из них даже в голову не пришло попытаться защититься или защитить.

Милене застыла рядом с алтарем прямо напротив меня. В эту секунду неправильность в ее облике была особенно заметна, и я вдруг поняла в чем дело. Ее губы не двигались. Ноги касались земли лишь мысками туфель, словно тело повесили на вешалку, как снятое платье. Но богиня еще была внутри. Глаза ее горели невыносимым золотом.

— Договор?

Храм встряхнуло. Пол дрогнул и словно двинулся, подобно льду на речке, шатнулись стены. В ушах родился непереносимый страшный гул, от которого заложило уши. Сила накатывала толчками, то отступая, то вновь встряхивая стены.

Я уже переживала подобное. В крыле, которое подожгла Лале. Теперь я не сомневалась в том, что именно сестра пыталась меня убить. Ведь мне об этом сказала сама богиня.

— Это очень смешная шутка, владетельница Сопределья, — мягкий голос звучал прямо внутри головы. — Оставь этого мальчика и уходи. Тебе нечего предложить мне.

Осторожно положив Анвара на разбитый пол, поднялась. Встала так, чтобы загородить его от ока богини.

— У меня есть черный поток. Боги Вальтарты лишены темного потока магии, но они… вы знаете, сколь многое можно сделать черной магией. Поэтому переносите сюда иномирянок.

Мне удалось привлечь ее внимание. Шагнула вперед и протянула руки, развернув ладони к богине.

— Я могу делать редкие зелье благодаря сочетанию черной и белой магий. Разве ты не хочешь иметь на службе такую полезную иномирянку?

Краем глаза я отслеживала бусину. Она должна оставаться целой, это важно.

Молчание длилось так долго, что у меня начали слезиться глаза, сосредоточенные на черной точке заклятья. Но я не смела прервать его первой.

— Каждый последний день месяца, ты будешь подниматься сюда и делать для меня одно зелье. Любое, которое мы захотим.

— Одно зелье, сделать которое будет в моих силах, — поправила подрагивающим голосом. — И, если я не смогу прийти в последний день месяца по какой-либо причине, я приду на следующий день.

Стук сердца отдавался в ушах от волнения, от ужаса и, может, быть от надежды.

— Договор в обмен только на него одного. Остальные останутся здесь.

Я с трудом удержалась от истерического смешка. Ну конечно, останутся. Они же мертвые. Ты же их, черт тебя возьми, убила!

— Да, — поклялась с дрожью в голове. — На него одного.

— Возьмешь его таким?

Таким — это почти мертвым. Без магии, без дракона. Одной ногой в могиле.

Если бы рядом стоял нир Сталеш, он бы впаял мне лебедя по Сказам. Заключить договор на подобных условиях было не в драконьих правилах. Отдать магию на служение богам, а в обмен получить почти мертвого мужа. Но нир Сталеш был мертв и лежал где-то среди этой груды тел, и мои паршивые навыки переговорщика его больше не волновали.

— Возьму.

— Хороший договор, выгодный — одобрительно сказала Милене. Точнее ее голос, потому что тело висело, чуть покачиваясь, но ни один мускул в нем не дрогнул. — Короткий и четкий, как любят боги. Ты ведь не обманешь меня?

Я пять лет зубрила Божественные сказы, ненавидя всей душой велеречивые обтекаемые формулировки, дающие возможность уйти от ответственности. Весь экзамен заключался в том, как ловчее обдурить бога. Может, поэтому этот предмет был мне настолько отвратителен.

Сейчас я не лгала.

— Не обману, — сказала искренне. — Каждый последний день месяца, буду подниматься в твой храм, чтобы варить зелье. В дождь, в снег, в войну, в праздник, будет ли стоять твой храм крепко или обвалятся стены, приду на это место и буду делать зелье по твоему слову.

Милене медленно подняла руку, и я, как во сне, повторила ее движение. Золото рун кольцом свернулась на моем запястье, змеей заползло под кожу. Неуверенно прижала руку к себе, но боли не было.

Глаза богини полыхнули золотом, озаряя хлам и, наконец, погасли. Тело безвольно обмякло, свалившись мешком около алтаря.

Вот только свет не погас. Оглядевшись, я с ужасом увидела золотой огонь, жадно пожирающий раскиданные тела, но при этом не трогавший сам храм. На рефлексах схватила бусину, а после подхватила Анвара и буквально перепрыгнула кольцо золотистого пламени, аккуратно выедающего все, что оно сочло лишним в храме своей богини.

Веса Анвара я не чувствовала, только ветер, только огонь, ревущий в жилах. Увидев храмовников, в священном ужасе взирающих на пылающий храм, крикнула:

— Бегите!

Но из горла вырвался рык.

Небо посерело. Первое, еще совсем алое солнце занималось на востоке, оглушительно орали птицы, растревоженные человеческим шумом. У подножья лестницы, ведущей к храму, собралось не меньше половины Сопределья. Кто-то стоял, напряженно вглядываясь вперед, как Диан или Ворош, а кто-то открыто стоял на коленях, совершая давно забытый, ритуальные поклоны, призванные умилостивить богов.

— Летит! Смотрите!

Чей-то звонкий, детский голос, словно расколол невидимую морозную тишину. Поднялся гвалт, шум, пытая чувствительный драконий слух. Я была должна этим людям — всем этим людям — но на моих руках умирал Анвар, и я не остановилась.

— Герцогинюшка!

— Спасла! Смотрите, она несет Его Светлость!

Крики неслись мне вслед. Краем глаза я видела, как обернулся и поднялся в небо Диан, а следом отряд дракониров во главе с Ворошем.

Влетев в окно нашей спальни, под вопли прислуги почти уронила Анвара на кровать.

— Нужен лекарь, — сказала холодно. — Ваши крики не помогут ему. Ведите лекаря. Лучшего лекаря в Сопределье.

Обе горничные, бестолково метавшиеся по комнате, резко замолчали и бросились к выходу. Третья осталась.

— Я училась лекарскому делу, — сказала испуганно.

Когда позади раздался грохот, шелест и клацанье жестких крыльев, сложенных со стальными щелчками, я даже не обернулась, удерживая взгляд горничной:

— Тогда приступай. Помоги ему продержаться до прихода лекаря.

С трудом заставила