И особенно ильха с солнечным камнем в глазнице.

Альва передернула плечами, запрещая себе думать о нем.

Не думать о Саленгварде было трудно, ведь даже в Варисфольде все только о нем говорили. И чего только ни болтали! И то, что новый риар города – пришедшая из незримого мира дева-воительница, а ее город теперь населен мертвецами и призраками. Что служит деве давно погибший и восставший по ее зову Ярл-Кровавое-Лезвие, а сокровищницу стерегут останки не-мертвого хёгга. Что тех, кто ей неугоден, дева способна убить, а потом оживить и заставить служить целую вечность. Что духи умерших пируют в Саленгварде так же, как на празднике в незримом мире.

Правды в тех разговорах было мало, но главной байкой оказалась весть, что Совет Ста Хёггов разрешил хёггкару из проклятого города прибыть на торговую неделю. Эта новость всколыхнула все фьорды – от диких земель до самого Горлохума. Болтали, что возмутительное разрешение поддержали в Нероальдафе, Аурольхолле и Дьярвеншиле. Может, души их риаров тоже пленила Кровавая Дева Саленгварда?

Потому прибытие черного корабля жители Варисфольда ожидали со смесью ужаса и любопытства да шептали, что с проклятого борта явятся не люди вовсе, а мертвецы-драуги! И торговать они будут не древесиной с пушниной, а своими костями!

Кое-кто даже спешно прикупил у странствующих вёльд амулеты для защиты от мертвецов, а скальды-потешники уже сложили новые песни о Кровавой Деве в венце черных звезд и мертвом Ярле, полюбившем ее. Песни эти распевали во всех питейных и горланили на набережной, а мальчишки-разносчики за мелкую монетку шепотом пересказывали новости о Деве из Саленгварда всем, кто имел уши и ту самую монетку.

Так что к началу торговой недели весь Варисфольд только и ждал появления ужасной «Ярости Моря».

Но увы, пока в гавани покачивались лишь мирные и скучные торговые посудины, и это несколько расстраивало горожан.

А вот Альве от всех этих разговоров о Саленгварде хотелось завизжать на всю торговую площадь вместе с набережной!

Отпихнув очередного мальчишку-разносчика и взяв у бойкой лавочницы спелых краснобоких яблок, Альва двинулась прочь от торговых рядов. Она заставила себя думать о приятном и шла, размышляя, в чем встретит вечером своего мужчину, какое платье лучше подчеркнет ее красоту и какие камни добавят блеска прекрасным глазам. Синие или все-таки зеленые?

Она так задумалась, что не заметила ильха, словно выросшего из-под земли.

– Смотри, куда прёшь, – буркнула она недовольно.

Подняла взгляд. И испуганно отпрянула в сторону. Сильная рука не дала ей сбежать, крепко обхватив запястье.

– Вот и увиделись, Альва, – почти нежно произнес тот, о ком она боялась даже думать.

– Пусти… – Альва забилась, но держали ее крепко. И красавица поняла, что на этот раз Перворожденные ей не помогут…

– Эйтри-Янтарь всегда отдает долги, – произнес ильх.

***

Верман выругался. Новый хёггкар оказался плохо залатанной посудиной, а новая команда – неумелыми дураками!

Спасаясь из проклятого города, Верман успел прихватить всего одну кость. Слишком мало для того, что купить достойный его хёггкар! И потому пришлось довольствоваться лишь этой развалиной!

– Эй, там, поворачивайтесь, ленивые задницы! – прикрикнул он на босоногих ильхов, складывающих парус. Те, ответили косыми взглядами и недовольным ворчанием.

Верман приложил к глазам руку, всматриваясь в горизонт. Надо добраться до берегов Гараскона, который уже совсем близко, остановиться у скал, ожидая подношение. Люди болтали, что на днях в городе выловили банду воров, так что к вечеру их наверняка отправят в море с камнями у ног. А Верман – тут как тут. Подберет и обогреет. Хорошие рабы нужны на всех берегах! Глядишь, к весне удастся накопить на ладный хёггкар.

Конечно, он будет не таким, как всем известная «Ярость Моря», до которой Верман так и не добрался.

Но подобного «Ярости» хёггкара нет в водах фьордов.

Верман скрипнул зубами, вспомнив о вожделенной и такой недоступной добыче.

Если бы он сумел найти «Ярость»! Если бы только сумел! Но увы, приходится тащиться на этой посудине, похожей на подыхающего осла!

Словно в ответ на его мысли, Хёггкар с гордым названием «Несокрушимый» вздрогнул и остановился.

– Какого пекла? – заорал Верман.

– Кажется, мы на скалу напоролись…. – крикнули в ответ.

Верман перегнулся через борт, пытаясь рассмотреть, что преградило им путь. И тут «Несокрушимый» мелко задрожал и плюхнулся на бок!

Все еще ругаясь, Верман рухнул в воду. Хотел призвать хёгга, но не успел – его тело обвили со всех сторон щупальца. Обвили и подтянули к жутким рыбьим глазам близко-близко. На брюхе чудовища темнел кривой порез. И Верман слишком поздно понял, что на этот раз кракен его не отпустит.

Командор Этан Грей хлопнул дверцей чёрного автомобиля с непроницаемыми стеклами и, не замечая приветствий сослуживцев, пересек парковку у серого здания госбезопасности. Его провожали косые и удивленные взгляды, но Грей их как всегда проигнорировал.

Он знал, что о нем говорят. Шепчутся в тиши коридоров, озираясь и прикрывая руками рты. Кто-то считал, что командор слишком одержим миром за Туманом, что один раз побывав там, он потерял разум. Что фьорды стали его навязчивой идеей, которая погубит и самого командора, и всех, кто стоит за ним.

Иные шептали, что командор заразился в диких землях неведомой болезнью, и она сводит его с ума, а заодно меняет его тело. Даже в жару Этан Грей теперь не снимал кожаных перчаток, а его тело всегда закрывал жёсткий форменный мундир.

Шептали это, конечно, так тихо и тайно, чтобы слухи не дошли до самого Грея.

И все же он о них знал.

Впрочем, в его ведомстве не было ничего, о чем не знал бы командор.

А может, и во всей Конфедерации.

Сеть шпионов и докладчиков исправно делала свою работу, принося вести – плохие и хорошие.

Три дня назад ему доложили, что Туман у тридцать седьмого наблюдательного пункта пересекли два человека. Мужчина и женщина. А добравшись до поста охраны, мужчина передал код, расшифровать который мог только сам командор.

В ответ тут же был отправлен военный борт, который приземлился на закрытом и тщательно охраняемом аэродроме недалеко от столицы. С которого Клейм – а это, несомненно, был он – сумел улизнуть.

Как он прошел сквозь заслоны охранной системы и живых людей – оставалось неясным. Почему ушел – тоже.

А главное – почему час назад прислал еще один код – на личный номер командора, которого никто не знал.

Грей нахмурился. Отправлять на задание этого агента было невероятным риском. Да и агентом Клейма можно было назвать весьма условно. Командор так и не понял, на кого и ради чего работает этот…субъект. Назвать его человеком у Грея язык не поворачивался. Клейм имел красный гриф, код повышенной опасности и полностью засекреченную биографию. На тонкой папке с его делом стояли две страшные буквы: А и М в черном круге.