Как старички радовались, когда он у них появился! Твердили, что это чудо. Ставили свечки. Истово молились заплетающимся от счастья языком. Особенно он. У него аж зубы стучали! Он потрясал младенцем, как трофеем, хвастался им перед всеми, клал его на край рабочего стола и рассказывал про свой бизнес. Интересно, кстати, рассказывал. Старик в самом деле умен. Но каков хитрец! Сбывает свое барахло по всему миру. А как торгуется, это надо слышать! Он бывал в восторге, когда Марсель брал его на работу. Не мог, конечно, участвовать в процессе, поскольку оставался в плену лопочущего, неустойчивого младенческого тела, но вертелся в своем стульчике как заведенный, пытаясь подавать Марселю знаки. Иногда тот его понимал. Изумленно моргал, спрашивал себя, не глюки ли это, но советы слушал. Старик говорил с ним по-китайски и по-английски, давал ему читать бухгалтерские сводки, финансовые отчеты и экономические статьи. Грех жаловаться: Марсель его баловал. У него была поистине небесная интуиция. А вот с другими приходилось тяжко: они сюсюкали и кривлялись, склоняясь над его колыбелькой, превращаясь от умиления в каких-то жутких горгулий. Совали ему дурацкие игрушки. Тупых плюшевых мишек, тряпичные книжки с одной буквой на странице, погремушки, которые мешали спать. В следующий раз, когда ему придется спуститься на Землю (если, конечно, этот следующий раз будет), он перевоплотится прямо сразу в Мафусаила. Минуя детство с его неприятностями. Моцарт говорит, это невозможно. Никак нельзя обойтись без слюнявчиков! Он-то знал толк в предыдущих жизнях: он их копил. Говорил: а иначе как бы я написал в шесть с половиной лет «Маленькую ночную серенаду»? А? Просто у него за спиной был немалый жизненный опыт. Опыт жизней множества безвестных композиторов, за которых он отомстил одним росчерком пера на нотном стане. Кстати, если подумать, «Серенаду»-то надо бы переписать, она немного занудная, ты не находишь, Альберт?

Он не успел ответить: как раз в этот момент его отправили на Землю, в шикарную клинику в шестнадцатом округе Парижа, столицы Франции. Там, Наверху каждый мечтал родиться в этой клинике. Четыре звезды. Отличный персонал. Бездна внимания. Теплая ванна и теплое отношение с первой же минуты. Его жизнь началась как нельзя лучше. Блаженство, комфорт, малюсенькая попка в тепле и две пухлые любящие физиономии, склоненные над синей колыбелькой. Все испортилось, когда нарисовалась Летающая Тарелка. Увидев ее в первый раз, он рефлекторно поднял руку: Там, Наверху, учат жесту, который помогает защититься от Лукавого. Надо скрестить лодыжки, а указательные и большие пальцы сложить ромбом и выставить перед противником. Он сразу заперся от нее. Она не смогла его достать. Но мать он защитить не сумел, и она приняла удар на себя.

Пора брать дело в свои руки.

Нейтрализовать Летающую Тарелку. Все их беды — из-за нее. Старое правило любого детектива: кому выгодно преступление? Это он вычитал на фантике «Карамбара». Шуточки от «Карамбара» не так уж плохи. Помогают восстановить душевное равновесие после падения на землю. И сразу быть в курсе последних мировых тенденций. И потом, это одна из немногих вещей, которые дают почитать младенцу, помимо тряпичных книжек с одной буквой на страницу. Тоже мне чтение! Целую занавеску надо соорудить, чтобы составить одну фразу!

Он хорошенько подумал, жуя свой «Карамбар», и понял, что Летающая Тарелка навела на них порчу. Она заключила пакт с силами Зла, и шито-крыто, абракадабра, ты в ловушке! А потом, когда Мелкая Дуреха оставила его перед телевизором — целыми днями приходилось таращиться на дурацкие шоу, того гляди заработаешь размягчение мозга, — он вдруг увидел одну штуку, и она ему кое-что напомнила. Ведьму, которая, морща от усердия нос, наводила порчу. Забавно, кстати: эта программа была очень популярна. Все ее смотрели, все были в полном восторге, но при этом никто не верил. Называли это развлечением. Бедняги! Знали бы они… Бывают развлечения с белыми крылышками, а бывают с рогами и копытами, и это две большие разницы. А в другой раз он, сидя на куче какашек, — Корыстная Дуреха меняла памперсы когда ей в голову взбредет — смотрел фильм, который назывался «Ghost»[101]. Они говорили, что это «блокбастер». Значит, фильм имел бешеный успех. И вместо того чтобы извлечь урок из фильма, где подробно излагалось, как все устроено Там, Наверху, они увидели в нем одну только любовную историю! Рыдания красотки Деми Мур! Он тогда гремел как ненормальный своим «Лего», хотел привлечь общее внимание, дать им понять, что все именно так. Точно так! Добро и Зло. Свет и Тьма. Шныряющие всюду демоны и силы Света, борющиеся против дьявола. Ни фига! Ни фига они не увидели. Он чуть с ума не сошел, стучал по чему ни попадя. До крови искусал кулак единственным зубом. Его отругали. «Какой же он все-таки шумный!» — удивлялась Жозиана. Шумный! Не шумный, а умный!

Он так и не увидел, чем кончился фильм. Его уложили спать. В тот вечер он был в страшной ярости. Чуть все прутья своей кроватки не изгрыз. Вам же все разобъяснили, можно сказать, разжевали и в рот положили, а вы никак не прозреете!

Ах, если бы я мог говорить!

Если бы я мог вам все рассказать! Вы бы зажили по-другому! Вы бы устроили рай на земле, вместо того чтобы жариться в аду, предаваясь самым низким страстям! Летающая Тарелка точно будет гореть в адском пламени, голая и безобразная, если не прекратит заигрывать с дьяволом.

Это было воскресенье. Воскресенье 24 мая. Он ходил уже две недели, и ему не терпелось выйти из комнаты. Но напрасно он ловил каждый звук, в квартире стояла тишина, ничего нельзя было понять. Где отец? Что с матерью? Корыстная Дуреха взяла, что ли, выходной? Почему к нему никто не приходит? Его желудок вопил от голода, не мешало бы позавтракать.

Именно в этот день, двигая стул, чтобы добраться до ручки двери и наконец вырваться наружу, он решил действовать. Бороться с напастью. Он знал, что у него есть союзница: пресловутая мадам Сюзанна не бродит в потемках, как прочие, она-то все видит как есть. Она больше не приходила, потеряла интерес к их делу, но кто знает, может, Небо сжалится над ними и сделает так, чтобы она пришла. На рассвете, в тот час, когда Земля и Небо сближаются, когда к ангелам летят потаенные мечты и желания, он попросил помощи Там, Наверху.

Он открыл дверь, протопал по коридору, добрался до гостиной — никого, в кладовке тоже никого, прошагал, не упав, в комнату матери. И увидел там такое, что завопил во весь голос. Долгий пронзительный крик вырвался из его груди, и мать вздрогнула, будто пробуждаясь от сна.

Жозиана выставила стул на балкон — они жили на седьмом этаже — и, стоя на нем в длинной белой ночной рубашке, шаталась как сомнамбула: ее неудержимо влекло в пустоту. Прижимая к сердцу фотографию мужа и сына, она раскачивалась взад-вперед с закрытыми глазами, губы ее побелели.

Она открыла глаза, словно очнувшись от летаргии, и увидела у своих ног малыша, который смотрел на нее и вопил, протягивая к ней ручки.

— РРРРых! — крикнул он, встав между матерью и перилами балкона.

— Младший…. — пробормотала она, узнавая. — Ты уже ходишь? А я и не знала.