что безумие — это когда делаешь одно и то же и каждый раз ожидаешь другого результата? Так вот, Северная Ирландия продолжает устраивать эти пляски с тех самых пор, как по Земле перестали бродить динозавры.

Прошло меньше часа, и перед нами возник Белфаст — тускло освещенный город с викторианскими башнями, множеством церковных шпилей над бесконечными скоплениями маленьких домов и узкими извилистыми улочками. Заранее настроив себя на мысль о том, что еду в место зловещее и неспокойное, я ощущала растущую тревогу. Киаран — он всегда удивительно тонко чувствовал мое беспокойство — пожал мне руку:

— Это только издали похоже на шоу ужасов.

А десять минут спустя я встретилась с двойником Киарана. Сразу было видно, что отец и сын друг другу симпатичны и между ними существует настоящее взаимопонимание.

— Я впечатлен тем, что вы бросили вызов здравому смыслу и решились приехать в наш маленький не-зачарованный лес, — улыбнулся Джон Кигг, глядя прямо на меня. — Ваши родители, должно быть, в полном ужасе от этого.

— Я сочла, что им об этой поездке знать совсем не обязательно.

— Это заставляет меня чувствовать тройную ответственность за ваше благополучие. Поскольку я в качестве кулинара совершенно безнадежен, а Энн весь день была на работе, я подумал, что лучше всего будет заскочить по дороге за едой в лучший в городе индийский ресторан, если такая аномалия, как поедание карри в Северной Ирландии, вас не возмутит.

Я решила, что Джон Квигг мне нравится.

По дороге к стоянке такси он продолжал говорить:

— Мой друг Раджив из «Бомбейского дворца» заверил, что нас будут ждать целая курица тандури, три порции карри и всевозможные наан, лепешки и чатни, которые остается только забрать.

Мы поймали черное такси, Джон объяснил, что черные такси — нейтральные. Но если, например, мы ехали бы по той же самой что ни на есть католической Фоллз-Роуд к Дивиш-Флэтс, то в самом начале Фоллз-Роуд нормальное черное такси нас бы высадило, и пришлось бы пересаживаться на другое черное такси, из тех, которые ездят только в той зоне.

— Если тебе по душе террористический туризм, то Фоллз и Шенкилл — это своего рода Триумфальная арка Белфаста, — пояснил Киаран.

Такси остановилось перед индийским рестораном, и Джон выбежал. Как только он вышел из такси, я наклонилась и, обняв, с чувством расцеловала Киарана:

— Папа у тебя просто замечательный.

— Так я должен отца благодарить за то, что ты так в меня вцепилась?

— Ха-ха, очень смешно. Просто когда видишь, как вы здорово ладите, как вам хорошо вместе…

— Это заводит?

— О да, еще как, я хочу тебя прямо сейчас.

— Боюсь, прямо сейчас это немного проблематично.

— Ладно, вернемся к этому позже.

— Мои родители запросто могут поселить нас в отдельные комнаты. На самом деле я почти наверняка знаю, что так и будет… просто у мамы на эту тему свои заморочки.

— Заморочки?

— При всей своей образованности и толерантности она все равно вряд ли смирится с мыслью, что ее единственное дитя, ее крохотный мальчик, окажется в объятиях чокнутой американки, да еще и под крышей ее дома.

— Что ты ей обо мне наболтал?

— Кроме того, что ты выросла в коммуне, которую возглавляли священники-расстриги и эмансипированные кармелитки, совсем ничего.

Отворилась дверца, и появился Джон с двумя полными доверху, исходящими паром бумажными сумками.

— Раджив не подкачал, — сказал Джон. — А дома у меня припасена бутылка отличного красного вина из Болгарии.

— А что, разве в Болгарии делают вино? — ехидно спросил Киаран.

— В Болгарии производят дешевое и вполне пригодное к употреблению вино, — ответил Джон, укоризненно взглянув на сына.

Такси тронулось с места. Немного поколесив по узким проулкам, мы выехали на большую зеленую площадь с несколькими готическим башнями поодаль.

— Университет, — пояснил Джон.

Посыпал мелкий дождь, ухудшив видимость. Но мне все же удавалось разглядеть солидные викторианские дома и административные здания на площади, переулки с аккуратными домами с террасами, двух- и трехэтажными. Думаю, мы находились как раз в той части города, о которой Киаран говорил, что она укрыта от вооруженных стычек, которые были так характерны тогда для Белфаста. Мы подъехали к кирпичному дому, узкому, в три этажа.

— Chez nous[95], — объявил Джон.

Что меня сразу поразило в доме Киарана, так это количество книг. Это, пожалуй, было самое книжное жилище, какое мне приходилось когда-либо видеть. Квартира была уютная, с отциклеванными половицами, симпатичными изжелта-белыми стенами, удобной викторианской мебелью и книгами, книгами, книгами. Книги были повсюду — даже за унитазом в туалете подвального этажа, наваленные грудой до самого бачка. В прихожей полки высились от пола до потолка, в уютной гостиной три стены из четырех имеющихся были плотно заставлены шкафами, и на кухне тоже были книги.

А в комнате Киарана, стены которой были увешаны множеством плакатов с портретами самых разных персонажей, от Оскара Уайльда и Джима Моррисона до Бенджамина Дизраэли, на настенных полках были представлены детские и юношеские увлечения моего парня. Еще я обнаружила даже еще более внушительную коллекцию альбомов рока и джаза, чем видела в его дублинской квартире.

Тем временем появилась и мама Киарана, Энн, женщина лет сорока пяти, как и ее супруг, привлекающая своеобразной суровой красотой.

— Кого мы видим! — широко улыбнулась она сыну.

Киаран тоже просиял. Энн без церемоний обняла сына и, задержав руку на его плече, внимательно посмотрела на него.

— Вид у тебя цветущий, — заметила она.

— Твоими молитвами, — усмехнулся Киаран.

— Мой сын считает, что я всегда и ко всему придираюсь, — обратилась она ко мне. — Очень рада познакомиться, Элис.

— И я рада, мэм.

— Ни к чему нам эти викторианские церемонии. Энн будет в самый раз. — Наклонившись, женщина поцеловала сидящего мужа: — Вижу, Джон сделал все правильно, доверив готовку Радживу.

— Я объяснил, что к кухне меня лучше не подпускать. Это опасно.

— Смертельно опасно — так будет точнее. Но я за тебя выходила не из-за твоих поварских талантов.

— И я не из-за этого на тебе женился.

Они улыбнулись друг другу, как заговорщики. Такое было для меня в новинку, поскольку до сих пор я не видела ни одной пары супругов из поколения родителей, которые бы искренне любили друг друга. Об этом красноречиво говорили невербальные знаки — мимика, жесты родителей Киарана и то, как они друг на друга смотрели, ясно свидетельствовали о том, что между ними существует физическое притяжение и они наверняка занимаются сексом, причем регулярно (да еще и слегка поддразнивают друг друга из-за неумения готовить — то, из-за чего мой отец вечно подкалывал