ли справедливо провести последние дни здесь, забыв о ее существовании? Это больше не твоя проблема, Инез.

Мой взгляд метнулся к богато украшенным часам в передней части бального зала.

— До полуночи осталось две минуты.

— Так и есть, — сказал он. — Это прощание.

Стрелки на часах скользили вперед.

— Еще минута, — вздохнула я.

Уит был мрачен и серьезен, пока все вокруг веселились и хлопали: джентльмены подкидывали шляпы, дамы махали в воздухе платками. Я оставалась совершенно неподвижной, пойманная в ловушку горящих глаз Уита. Он медленно наклонился вперед и прошептал:

— С Новым годом, Инез.

— Feliz año nuevo97, Уит.

Вокруг нас поднялся оглушительный шум, он нежно прикоснулся губами к моей щеке. Затем выпрямился и растворился в беснующейся толпе.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Мы с Эльвирой шли обратно в наш номер, все еще ощущая вкус шампанского на языках и звоном музыки в ушах. С каждым новым шагом трещины в моем сердце становились глубже. Когда-нибудь мне придется собрать все кусочки воедино. Но этим вечером страдания были неизбежны.

Я никогда не увижу Уитфорда Хейса.

— Ты его поцеловала?

Я уставилась на нее.

— Ты же не собираешься допрашивать меня после того, как я выпила так много?

— Ты выглядишь очень грустной, — сказала она. — Я подумала, что причина в нем.

— Как я уже говорила, он женится, — я прочистила пересохшее горло. — Я могла бы спросить, подарила ли ты свой поцелуй какому-нибудь мужчине из тех, с которыми танцевала?

Ее щеки порозовели.

— Утром я буду пить чай на террасе с одним из них.

Мои брови взметнулись вверх.

— Тебе потребуется сопровождение.

— Ты же не серьезно, — сказала она.

— Эльвира.

Она деликатно пожала плечами.

— Мне это действительно необходимо? Я нахожусь в другой стране…

— В большинстве своем здесь преобладают англичане, у которых схожие правила этикета с высшим обществом Буэнос-Айреса. Многие из них посещают Аргентину по делам и ради отдыха.

Эльвира надула губы.

— Ты говоришь в точности, как твоя мать, — я замерла, а она тут же закрыла рот ладонью. — Моя мать. Я хотела сказать, моя мать. О, Инез, мне так жаль. Lo siento! — она потянулась к моей руке и сжала ее. — Ты простишь меня?

— Все в порядке, — сказала я, несмотря на внезапный кульбит, который совершил желудок. Ее слова были подобны пощечине. Я знала, что она сделала это не нарочно, но все равно было больно. — Я готова к тому, чтобы завершить эту ночь.

Мы ворвались в номер, наши платья помялись, волосы растрепались, мы были похожи на увядшие цветы. Эльвира опустилась на диван, широко зевая. Я бросила на нее насмешливый взгляд, доставая из волос шпильки, распуская свои дикие локоны, и старалась звучать доброжелательно.

— Эльвира, рискуя быть похожей на твою мать, прошу пообещать мне, что ты разбудишь меня перед своим свиданием. Я сопровожу тебя… Нет, не делай такое лицо. Это правильное и разумное решение.

— Хорошо, хорошо.

— Почему это так важно для тебя?

Эльвира поерзала на своем месте, ее глаза округлились и стали умоляющими.

— Инез, я раньше никогда не оставалась одна. Мне просто нужно немного времени, чтобы насладиться чем-то, что не является частью расписания или не требует одобрения моей матери. Очень вероятно, что в один прекрасный день я выйду замуж за совершенно незнакомого человека. За того, кого для меня выберут. Но завтра я буду с тем, кого выбрала сама. Неужели ты не понимаешь?

Невероятно, как быстро мы стали копиями друг друга. Эльвира следовала за мной, куда угодно, доверяла мне вести ее за собой в великие приключения. И моей обязанностью было присматривать за ней. Защищать ее от любых неприятностей, в которые мы попадали по моей вине. Например, тот случай, когда мы застряли на дереве будучи шестилетками, или, когда я заблудилась в центре Буэнос-Айреса. Она верила, что я верну нас домой целыми и невредимыми.

Но, как только мы сойдем на Аргентинскую землю, наши жизни будут расписаны и нацелены на будущее, которое согласовала моя тетя. Мы переживали последние мгновения необременительной свободы.

— Я понимаю, — произнесла я. — Проведи утро с поклонником, — затем я наклонилась и поцеловала ее в щеку. — Но я все равно буду там. Не забудь умыться перед сном.

Эльвира закатила глаза и встала, чтобы помочь мне вырваться из тесных пут моего вечернего платья. Она слишком сильно потянула шнурки корсета, отчего я вскрикнула. Когда я осталась в одной ночнушке, то отплатила ей тем же, после чего мы обе разошлись по комнатам. Без вещей моих родителей их спальня могла принадлежать кому угодно.

Я не была уверена, было ли мне от этого легче или нет.

* * *

Меня разбудил громкий стук. Я протерла глаза и осторожно села в постели, когда шум стал настойчивее. С бессвязными протестующими звуками я одернула москитную сетку, поднялась с кровати, надела белый халат и, спотыкаясь, вышла в общую комнату номера. Резкий стук возобновился, и я резко распахнула дверь.

Я не ожидала снова увидеть Уита.

Он стоял с обратной стороны двери, подняв кулак. Увидев меня, он быстро опустил руку и облокотился на дверной косяк.

— Ты здесь.

Я демонстративно огляделась.

— Где еще я могу быть?

— Мне нужно войти, — сказал Уит.

Я отошла в сторону, пропуская его, и он прикрыл за собой дверь. Уит выглядел нехарактерно измотанным, одетый в свою обычную рубашку на пуговицах и брюки цвета хаки, его поношенные ботинки были зашнурованы до середины голенища, и все же выражении его лица было каким-то лихорадочным. Глаза дикие, дыхание неровное, как будто он бежал всю дорогу до моего номера. И тут меня осенило. А что, если он передумал насчет нас?

Я облизнула губы.

— Что ты здесь делаешь?

— Эльвира здесь?

Сначала я не поняла вопроса. Затем его слова прорвались сквозь завесу сна. Ужас зашевелился внизу моего живота.

— Должна быть.

Уит стоял посреди комнаты, сунув руки в карманы, с мрачным выражением лица.

— Иди посмотри, Инез.

Я уже шла к соседней комнате, но, когда распахнула дверь, на меня с вызовом уставилась пустая постель. У меня вырвался стон отчаяния. Я же просила разбудить меня и не ходить одной. Я повернулась, упираясь руками в бедра.

— Где ты ее видел? — требовательно спросила я. — Нет сомнений, она наслаждается пирожными на террасе на своем утреннем свидании—

— С кем? — перебил Уит.

— С мужчиной, с которым она танцевала. Я не спрашивала его имени.

Мои губы распахнулись; я и не подумала спросить. Я полагала, что буду с ней на этой встрече.

Уит прилагал достойные похвалы усилия,