«Главное чтобы ты об этом не пожалел, — угрожающе сказал мой друг. И после короткой, но зловещей паузы добавил: — Надеюсь, ты сообщил о своём возвращении коллегам? Они уже два часа с ума сходят, пытаясь понять, куда ты исчез».

«Целых два часа? Обидно. Плакали мои планы спокойно поужинать. Но делить добычу всё равно приходи».

«Это событие относится к числу не просто вероятных, а совершенно неизбежных», — заверил меня Шурф.

— А мне уже можно открыть глаза? — спросил Карвен.

Надо же какой дисциплинированный. Всё это время, оказывается, так и сидел зажмурившись.

— Открывай, — разрешил я.

После чего сразу последовало неизбежное: «Ух ты!» — обычная реакция всякого нормального человека на вид с моей крыши. Никакие ярмарки в иных мирах этот пейзаж не затмят.

Пока он восхищался, я послал зов Кофе и сообщил благую весть: я существую. Причём делаю это настолько интенсивно, что самое время посылать зов в «Обжору». Правда, к тому моменту, как я доберусь до Управления, доставленные для меня пироги вполне могут остыть и даже зачерстветь, но холодный пирог — это всё-таки далеко не так ужасно, как его полное отсутствие.

Для смертельно усталого человека, недолюбливающего Безмолвную Речь, сэр Кофа Йох — лучший собеседник в Мире. Он не задаёт вопросов, не выпытывает подробностей, не пытается рассказать все свежие новости сразу и даже не требует немедленно бросать всё на свете и мчаться в Дом у Моста, где без меня всё давным-давно пропало. А просто говорит: «Отлично, что ты объявился. Сейчас всех обрадую. Как сможешь, сразу приходи».

— А заклинание очень крутое! — неожиданно сказал Карвен. — Наверное действительно нечестно было его на меня тратить. Но я ужасно рад, что мне так повезло.

Я чуть было не спросил: «Какое заклинание?» — но вовремя спохватился. Как же, как же, древний Магистр Оймама Джумбабах и его ослепительная харымурда всевластия. Сказки мне надо сочинять, а не всё вот это вот, непостижимое и неопределённое.

— У меня такое ощущение, что оно не только Шиморину ворожбу отменило, а вообще всё плохое, что со мной успело случиться, — добавил Карвен. — Я даже виноватым себя больше не чувствую. Как будто боялся и делал глупости кто-то другой. Умом понимаю, что на самом деле я, но как-то в это не особо верю.

Совершенно чудовищный всё-таки мальчишка. Могущественный, как целая банда ополоумевших древних колдунов и при этом настолько доверчивый, что из дома на улицу страшно выпускать — мало ли каких глупостей там наслушается. И немедленно воплотит.

Я впрочем и не собирался выпускать его ни на какую улицу. Хватит. Нагулялся уже.

Но вслух я, конечно, сказал совсем другое:

— Ну а как ты думал. Чувство вины сродни смертельному заклятию, просто обычно мы накладываем его на себя сами, вот и вся разница. Неудивительно, что Великое Заклинание Джумбабаха уничтожило и вину.

— Что за великое заклинание? — спросил сэр Шурф.

Он возник из ниоткуда — в чёрном лоохи, наспех наброшенном поверх магистерской мантии, с чрезвычайно суровым лицом и кувшином камры. Видимо решил наглядно продемонстрировать, как глупо исчезать из Мира, в котором камру для твоего лучшего друга варит самый умелый из ныне живущих поваров.

— Об этом тебе лучше ничего не знать, поверь, — сказал я. — Целее будешь.

К счастью, Шурф пропустил мои слова мимо ушей. Он уставился на Карвена и некоторое время рассматривал его с характерным интересом коллекционера, внезапно обнаружившего в соседском сарае редчайшую ночную вазу времён Ульвиара Безликого. Наконец адресовал мне вопросительный взгляд. Дескать, где теперь такое дают?

— Это моя добыча, — сказал я. — Его зовут Карвен, и ужасней нет никого в этом Мире.

А потом перешёл на Безмолвную речь и добавил: «Помнишь, каким я был, когда только поселился в Ехо? Первые пару лет?»

«Было бы странно, если бы я забыл. От таких воспоминаний никакие кристаллы забвения не спасут».

«Так вот, он гораздо хуже. Во всех отношениях».

Мой друг недоверчиво покачал головой. И выдал мне полную кружку камры. И Карвену тоже выдал — половину кружки. Всё-таки у него очень сильное чувство иерархии. Ничем не перешибёшь.

Впрочем, себе-то он вообще ничего не оставил.

Я спросил его вслух:

— Ты когда-нибудь слышал, чтобы человек оказывался в другом мире только потому, что его сильно достали в этом? Без техники, без подготовки, без учителей и проводников. Просто захотел смыться, и привет. Всё получилось.

— Вообще-то, я не просто захотел, — поправил меня Карвен. — Я отчаялся.

— В таком деле одного отчаяния, как правило, недостаточно, — заметил сэр Шурф. — В противном случае, путешествий между Мирами никто из живущих не избежал бы. Впрочем, я смог бы составить более взвешенное заключение, если бы вы оба потрудились посвятить меня в детали этого дела, — церемонно добавил он.

Лаконичность, как нетрудно заметить, не относится к числу моих достоинств. Как рассказчик я определённо не спринтер. Во остальных вопросах — да, а тут, хоть убейте, нет.

Однако на этот раз пришлось совершить невозможное. Потому что я бы, конечно, с радостью просидел на крыше до самого утра, но отдавал себе отчёт, что обстоятельства такому приятному времяпрепровождению пока не благоприятствуют. Мягко говоря.

Шурф слушал меня, сохраняя обычное бесстрастное выражение, зато сам Карвен сидел натурально с открытым ртом и буквально ловил каждое моё слово. Его легко понять: мало что может быть интересней, чем узнавать о собственных приключениях в чужом пересказе. Сразу начинаешь чувствовать себя без пяти минут героем мифов и легенд. И ужасно хочешь с этим собой познакомиться. Ну или хотя бы просто рядом постоять.

Впрочем, всё это не помешало им молча поделить и слопать мороженое. Мне не оставили даже попробовать, но я был столь кроток, что не стал развязывать по этому поводу гражданскую войну. Хотя подобные мысли, конечно, приходили мне в голову. А кому бы не пришли.

— Всё это звучит настолько абсурдно, что вряд ли может быть выдумкой, — сказал сэр Шурф, когда я наконец подобрался к финалу. — Зная тебя не первый год, я совершенно уверен, что если бы ты решил меня разыграть, сумел бы придумать нечто гораздо более убедительное.

— А смысл? — усмехнулся я. — Можно подумать, ты не можешь определить, когда тебе врут. Я и то обычно чувствую.

— Ты упускаешь из внимания то обстоятельство, что когда имеешь дело с увлечённым рассказчиком, который сам себе верит, чутьё может подвести, — заметил мой друг. — А ты именно таков. Тем не менее, я склонен считать твою историю правдой.

— На самом деле, сэр Макс умолчал о многих ошибках, которые я совершил, — вдруг вмешался Карвен.

Надо же, ещё и ябеда. Столько пороков одновременно помещается в одном сравнительно небольшом человеке! Совершенство и идеал.