Приняв решение, Жек тут же встал и направился к коммуникатору. Сделал несколько звонков друзьям и сообщил, что он решил отправиться на курортную планету Алсен. Подобная версия ни у кого сомнений не вызвала, благо все до этого, наоборот, удивлялись, что он еще туда не отправился. По мнению его друзей, имея столько денег, сколько было у него, нельзя было не воспользоваться такой ситуацией.

Однако, сделав все звонки, Старый Жек сообразил, что не знает главного – где искать Кира. Перед расставанием он вроде как говорил, что у него дела на планете… планете…

– Чертовщина! – выругался Жек. – Про какую же планету он говорил? Или не говорил? Впрочем… – Жек замер. – Такую яхту, как «Мечта», потерять невозможно.

Жек уже подошел к коммуникатору, но замер. Предупреждение гостя об опасности сыграло свою роль. Жек накинул легкий плащ и вышел на улицу. Прошел к магазину и попросил разрешения позвонить оттуда. Его там уже знали как постоянного и довольно состоятельного клиента. И если клиент пожелал позвонить, то кто же откажет ему в такой мелочи? Жека препроводили в отдельную кабинку.

Спустя час Жек уже знал все планеты, на которых «Мечта» останавливалась после расставания. Где-то он звонил в справочные космопортов, где-то помогали деньги, переведенные на счет чиновника какой-нибудь пограничной планеты.

– Значит, Бельгейз, – пробормотал он, отключив связь. – Потом «Мечта» вылетела в неизвестном направлении, и о ней уже не было ничего известно в течение полугода.

Если бы Жек не знал о возможностях «Мечты», то подобное исчезновение его бы встревожило. Ему еще стало известно, что на Бельгейзе Кир встречался с неким Укортом Велдохомом. До этого Кир говорил, что должен отдать кому-то долг.

Жек снова засел за коммуникатор и через полчаса получил все доступные сведения об Укорте. Их было не очень много. Только то, что лежало в общественном доступе.

– Ладно. В любом случае поиски лучше всего начать именно с Бельгейза.

Решив проблему таким образом, Старый Жек сделал заказ на ближайший корабль, отправляющийся на Бельгейз, и покинул магазин. До отправления оставались еще сутки, и эти сутки следовало потратить с толком.

Таинственный незнакомец, что посетил недавно Жека, рассеянно наблюдал за метаниями своего недавнего собеседника. Легкая улыбка играла на его губах.

– Молодец, Жек, – прошептал он. – Я в тебе не ошибся. Но этот парень умеет заводить друзей. Как сразу вскинулся этот, по сути, совершенно чужой для него человек. Всего-то трое суток вместе были. Ох, Кир, Кир.

Человек еще некоторое время наблюдал за Жеком. Потом развернулся и зашагал по улице.

– И зачем я во все это ввязался? – спросил он сам себя. – Что ты со мной сделал, Кир? Что?

Вопрос остался без ответа. Да если бы и захотел незнакомец ответить на него, то не смог бы. Всегда и во всем его учили поступать обдуманно и взвешенно. И вот, чтобы помочь кому-то, даже не представителю своей расы, он сорвался с места и, рискуя жизнью, бегает в его поисках. И назад дороги уже нет. И при этом зная, что вряд ли Кир когда-либо простит его за ту ложь, что он в свое время ему наговорил. Даже не так. Он уверен, что Кир его никогда не простит. Но все равно он сейчас идет к нему на помощь, несмотря ни на что. Идет, зная, что в глазах своих соотечественников он предатель. Но он все равно почему-то был уверен, что то, что он делает сейчас, не предательство. Что он, наоборот, служит своей расе самым лучшим образом. Разумом эту уверенность он объяснить не мог. Только чувствами. Но чувства – это не аргумент! Весь опыт его расы противоречил этому. С самого детства их учили полагаться только на разум. И вот разум говорил, что он предатель, а чувства – что он поступает правильно. И это противоречие мучило его сильнее всего.

– Что ж ты со мной сделал, Кир? – в который уже раз прошептал он.

Незнакомец вздохнул и решительно зашагал на космодром. Его спасение в мобильности. Только быстрое перемещение по галактике уже не раз спасало ему жизнь. Если он задержится на этой планете хоть на лишний день, то его обязательно выследят. А этого он пока допустить не мог. Пока…

Я старательно конспектировал лекцию Мушкетера, хотя, казалось бы, с моей абсолютной памятью ничего записывать не стоит. Однако Мушкетер настоял на своем. Впрочем, не скажу, что я сильно сопротивлялся. Абсолютная память или нет, но записи действительно помогают лучше понять материал.

– А фьючерсные контракты? – поинтересовался я, отрываясь от записи.

– Это совсем не то! Ты чем слушаешь? Я тебе уже какой раз говорю об этом!

И чем только не займешься со скуки. Мы уже около полугода мотались по космосу, не приближаясь ни к одной планете с того момента, как генерал Дрого покинул «Мечту». И тогда мы почти что спасли жизнь Укорту, заявившись как раз в тот момент, когда бравые соратники нашего незабвенного борца с угнетением требовали от Укорта либо генерала, либо возврата денег. Никогда не думал, что кто-то может испытать такую радость, какую испытал Укорт при виде нас. А уж генерал как обрадовался своим соратникам… Короче, оставшиеся средства Укорт уплатил мне в тот же миг и без всяких разговоров. Я всегда знал, что главное – выбрать нужный момент, а дальше клиент сам согласится с вами. Расстались мы добрыми друзьями. Тем не менее от всех этих друзей я предпочел свалить как можно быстрее и на время исчезнуть из поля зрения вообще всех. Вот и болтались мы теперь по космосу на расстоянии десятков светолет от ближайшей планеты.

К моему удивлению, Мушкетер и Тигар довольно крепко сдружились, и я их часто видел играющими во что-то в тренажерном зале. При этом Мушкетер представал перед ним не в своем обычном облике а-ля д’Артаньян, а в облике ровесника Тигара. Причем ровесника именно расы дролов. Но со временем, как я заметил, Мушкетеру становились эти занятия скучны. «Рос» он действительно с поразительной скоростью. Спустя полгода после всех событий я уже квалифицировал его «возраст» четырнадцатью годами. Если и дальше так пойдет, то очень скоро меня догонит. А вот что будет дальше… тут уже не мог сказать никто. Будет ли его психологический возраст прогрессировать и дальше с такой же скоростью или будет уменьшаться? Я лично считал, что прогресс будет уменьшаться. Это уже наблюдалось. Но точно никто сказать не мог. Обычно все эксперименты с биокомпами заканчивались спустя год, максимум – два. Потом они признавались непригодными к использованию. Мушкетер был у меня почти два года.

– Но меня все же интересует, почему ты вкладывал средства именно в те компании, а не иные? – пытался понять я.

Мушкетер изобразил тяжелый вздох и снова принялся за объяснения. Его вздох меня ничуть не обманул. Мушкетеру на самом деле очень нравилось выступать в роли лектора, обучая меня премудростям экономической науки. Конечно, кое-какие знания я получил у хоргов, но Мушкетер во всех этих хитросплетениях разбирался гораздо лучше меня. И порой он открывал мне такие тонкости, о которых не подозревали и хорги. А началось все с банальной скуки… скуки и желания Мушкетера «поиграть» с деньгами.