Еще можно было разнообразить свою жизнь спонтанными выездами на море в обеденный перерыв, когда, упершись лбом в сложную проблему, Санчес вдруг осознавал, что сидит не в центре огромного пыльного и холодного континента, а на тропическом острове.

В остальном рабочий ритм не отличался разнообразием. Обычно до обеда Санчес и Джош возились со своей системой бронирования. При этом они особо не напрягались. После обеда, когда жара и ливни сводили к нулю деловую активность в офисе, Джош уходил – либо отсыпаться после ночных рейвов, либо на свидание со своей местной девушкой. Санчес же уединялся в своем офисе на третьем этаже, включал кондиционер – не столько для себя, сколько для техники, которая еще больше, чем он, не любила постоянной высокой влажности, и погружался в разбор цифровых архивов.

За несколько дней он поднял на своих компьютерах урезанную версию «ИРА» из тех, что ставили клиентам под заказ. Она могла анализировать данные силами уже существующих «кастрированных», не способных к мутациям амеб.

Разобрался он и в сложном биологическом классификаторе хранилища ДНК. Коды цифровых ДНК были небольшими по размеру, но их разнообразие представлялось Санчесу просто чудовищным. Миллиарды видов умещались на флешке в 32 ГБ.

Не имея достаточных вычислительных ресурсов и соответствующей квалификации, чтобы запустить у себя дальнейшую эволюцию, Санчес залез в «Большой аквариум» дата-центра Lab34. За несколько последних месяцев «Аквариум» совсем зарос, процессы в нем больше напоминали экспансию сорняков, чем направленную эволюцию. Появилось множество хищников, уничтожающих чужие информационные рифы. Возникли новые виды, которые производили бессмысленный шум и генерировали случайные мусорные данные. Но система исправно работала, несколько сотен процессоров двадцать четыре часа в сутки создавали питательную среду для удивительных и странных тварей, которые плодились и размножались в потоке информации, получаемой из всех доступных источников…

Санчес решил потренироваться в поисковых запросах. «ИРЕ» можно было задать запрос по любой сущности – обозначить ключевое слово, ссылку, образ – и получить визуальную картину смысловых связей и зависимостей для этой сущности. Однако язык запросов, разработанный Гришей, оказался сложным и запутанным. А конечная картина, визуализированная художественным гением Гретты, хоть и была в целом понятной с первого взгляда, но любой детальный анализ или интерпретация полученных данных требовали огромных усилий, ведь нужно было исследовать не типовой график или таблицу, а живой организм. Общая картина могла измениться за ночь или в результате эволюции виртуальных организмов, или вследствие поступления новых данных. Даже если при этом суть отображенных закономерностей не менялась, картина требовала нового осмысления. Для того чтобы во всем этом разобраться, нужно было натренировать глаз, чтобы замечать и понимать сами механизмы жизнедеятельности амеб, их социальную логику.

Он набрал «Александр Санин», отсеял однофамильцев… И остолбенел. Перед ним был не просто его собственный образ. Он увидел структурированный психологический и социальный портрет. По полноте информации это было равноценно нескольким сеансам с опытным дорогим психоаналитиком. Образ был построен на догадках и логических заключениях амеб, на анализе десятков тысяч литературных героев и биографий живых людей, на мнениях и ощущениях, высказанных миллионами людей в форумах и блогах… Но он был пугающе точным. Санчес как будто увидел свою душу, препарированную, вывернутую наизнанку. Отдельные факты не сходились с действительностью, но на общий портрет это сильно не влияло.

Разные ниточки цветовых связей вели к человеческим достоинствам – которыми он в себе гордился, и к порокам – которых он так стыдился. Многое из того, что амебы собрали о нем, Санчес никогда бы в жизни не раскрыл никому из своих даже самых близких знакомых.

Новостные статьи, записи в блогах, электронная переписка, комментарии друзей в социальных сетях – все это бездушные амебы сводили в единый взаимосвязанный образ, после чего сравнивали и соотносили полученную информацию с тысячелетними знаниями человечества, собранными в литературе, науке, искусстве. Все эти знания были открыты и теоретически доступны людям в онлайн-библиотеках, но ни одна живая душа не была бы способна проделать такую титаническую сравнительно-аналитическую работу с точностью и скоростью миллионов виртуальных амеб…

Санчес долго разглядывал образ собственной электронной души, любуясь и волнуясь одновременно. Потом спохватился и торопливо огородил свой участок от посторонних глаз «забором». Такую функцию обеспечил в свое время Гриша, опасаясь, что закономерности, найденные «ИРОЙ», иногда будут опасны или противозаконны.

Обеспечив защиту своему «огороду», он тут же, обуреваемый любопытством, как любой нормальный человек, полез в чужие…

Информация о Грише также оказалась закрыта приватным «забором». Неудивительно. Значит, он уже побывал здесь, нашел интересную возможность разглядывать чужие нагие души и стыдливо прикрыл собственную наготу. Умно. Конечно, нечестно, что он не сделал того же и для Санчеса. Хотя, с другой стороны… Если Гриша был уверен, что никто, кроме него и Санчеса, не сможет разобраться в специфике внутреннего языка запросов, то эта задача выглядела настоящим испытанием. Гриша увидит забор вокруг частной информации Санчеса и сразу поймет, что он тоже «в теме». Хорошая проверка «свой – чужой»! Или ловушка…

Ну-ка, кто здесь еще «свой»?

Из всех, кого Санчес проверил, только Гретта была защищена «забором». Скорее всего, опять же работа Гриши.

Димыч, Роби, Полина, Аяна – все предстали перед Санчесом с открытыми нараспашку душами, как препарированные лягушки в школьном кабинете биологии. Санчесу даже стало на минуту неловко вторгаться так глубоко в чужие души, но любопытство ученого на этот раз победило его интеллигентность и воспитание.

Был велик соблазн начать с Аяны, но он решил оставить ее «на сладкое». Начал с Димыча. В первую очередь Санчеса интересовал вопрос – насколько Димыч причастен к его отравлению и вообще к проблемам в их компании.

Конечно, «ИРА» была не настолько совершенна, чтобы выдавать четко сформулированную правдивую биографию человека. Амебы просто собирали все связи, которые были питательными для них, а следовательно – интересными для их живых прародителей.

При достаточной активности человека в Сети и, соответственно, при наличии качественных вводных данных для анализа «ИРА» могла сформировать хороший психологический портрет человека и, связав его с миллионами накопленных жизненных историй, додумать биографию изучаемого персонажа по принципам, сформулированным еще преподобным Байесом[72]. Пусть выдуманную, но вполне правдоподобную биографию. Там, где амебы не могли найти ответ на вопрос «Каким он был?», они заменяли его вопросом «Каким он мог бы быть?». Это работало, Санчес уже проверил на собственном примере.