—Ну, тебя поздравляют, а ты говоришь: «И тебя с праздником!». А хочется, чтобы праздник был только твоим. Наверное, хуже только родиться в тридцать первого декабря. Но с другой стороны, я всегда вовремя получаю эти дурацкие эсэмэс в стихах. Десять раз перепосланные, но все равно приятно. А Федька всегда мне сам что-нибудь сочиняет на основе творений великих поэтов. Правда, с рифмами у него иногда фигово выходит, конечно… зато ни у кого таких перлов нет.

—Это как?

—Ну, вот из последнего:

«Люблю мою подругу Маю,

Когда её волшебный гром,

Как шибанет и нет сарая,

И фиг опомнишься потом…»

—Версию про сарай я уже слышал, в более смелых выражениях.

—И тут сплагиатил, значит,— рассмеялась я.

Ян пожал плечами.

—А твои родители? Между ними есть связь? Они ведь любят друг друга — это видно.

—Есть. Но она возникла не сразу. После пяти лет брака, сразу как Саймон родился — мой старший брат.

—Значит, мы с тобой рекордсмены?

—Ага,

—У-у-у,— он заглянул мне в лицо.— Да у тебя уже глаза закрываются! Пойдем-ка спать.

—Нет-нет, ничего у меня не закрывается!— выпалила я, и на меня тут же напал предательский зевок, которой подавить мне не удалось.

—Ну-ну,— рассмеялся Ян.— Пошли, засыпающая красавица.

—Спасибо, хоть перестала быть умирающей царевной,— проворчала я.

* * *

Когда меня перестали мучить кошмары, я поняла, как умопомрачительно круто засыпать и просыпаться рядом с тем, кого любишь. Ощущать тяжесть его руки на себе, щёкотное дыхание на своей шее и за ухом… А когда за окном шикарные пейзажи в рассветных лучах солнца… Теперь и умирать не страшно.

Весь следующий день Ян показывал нам с Федором город. Включая нетуристические достопримечательности. Вечерний Пешт, Дунай, я в него влюбилась! Здание парламента, мосты — очень красиво. А вид, открывающийся со смотровых площадок у Цитадели, с ума можно сойти. Церковь Святого Матьяша, базилика Святого Иштвана и много ещё чего. В плане архитектуры очень красивый город, площади, мостовые, большие улицы в центре и маленькие улочки. И обалденные жёлтые трамвайчики! Я ходила с открытым ртом и глазела по сторонам. Даже Федька, не любитель пеших прогулок, казалось, был впечатлен и недовольным не выглядел. Невозможно было всё обойти и посмотреть. В итоге я вымоталась так, как будто собственноручно вспахала гектар колхозного поля, но старалась изо всех сил не ныть. К ни го ед. нет

Поужинали мы в небольшом национальном ресторанчике. Боже, как вкусно!.. Такая я вообще впечатлительная на счет еды стала в последнее время, ужас! Перкельт — единственное, что я запомнила по названию, это что-то вроде очень мясного рагу с разными овощами и сладким перцем, какие-то закуски, салаты — почти всё просто, но потрясающе вкусно, а посуда размером с небольшой тазик. Я выкатилась из ресторана колобком, едва передвигая ноги. Я думаю, что Ян остался доволен произведенным на нас впечатлением.

—Ты меня сегодня специально так укатал, чтобы я к тебе не приставала?— выйдя из ванны, я сердито посмотрела Яна и залезла под одеяло.

—И в мыслях не было. Приставай!— Ян раскинул руки, приглашая к себе.

Я без лишних разговоров накинулась на него с поцелуями. Что-то как-то сегодня мне необычайно жарко. Странные ощущения. Я отмахнулась от этих мыслей и перешла к делу. Ян был очень даже не против. Я бы сказала, очень за. Переместилась губами к шее и вдохнула его запах. Аромат кожи пьянил, пустые мысли бултыхались где-то в безвремении. Губами я чувствовала, как под ними бьётся пульсом вена. И задрожала от возбуждения. А дальше… сама не совсем поняла, что произошло потом. Ян вздрогнул всем телом и крепко прижал меня к себе, а я почувствовала во рту что-то тёплое и солёное и совсем потеряла голову. Мой разум затуманился от наслаждения. Я летала где-то в небесах среди облаков.

«Господи! Что я делаю?» — вдруг заполошно пронеслось в голове. Я резко отпрянула от Яна, оттолкнувшись руками. Он, обеспокоенно глядя на меня, сел. У меня задрожали руки — по его груди с шеи стекала кровь. Я заворожённо провела рукой по своему рту и посмотрела на неё — вся в крови. Меня забило крупной дрожью. Кубарем скатившись с кровати, я забилась с дальний угол, опустилась на пол и закрыла глаза руками, содрогаясь в рыданиях.

—Почему ты не остановил меня?— хрипло прокричала я.

—Потому что тебе это нужно,— он тихонько приближался, протягивая ко мне руки.

—Не подходи!— заорала я.— Не прикасайся ко мне! Я чудовище! Проклятое чудовище!

Ян замер в паре метров от меня.

—Ты не чудовище.— Он снова стал приближаться.— Успокойся.

—Нет!— я попыталась встать, ухватившись за подлокотник стоявшего рядом кресла. Его кусок остался у меня в руках. Я тупо уставилась на него и разжала руку — деревяшка глухо ударилась об пол. Что происходит со мной? Я в панике посмотрела на Яна.

Он в доли секунды оказался рядом со мной, вытащил из угла, взял на руки и, присев на кровать, стал меня укачивать, прижавшись губами к моему виску. Обхватив его руками, я тихонько подвывала, как раненый зверь. В голове было девственно пусто. Соображать совершенно нечем. Только я всё равно задыхалась от слёз, изо всех цепляясь за Яна. Он что-то успокоительно шептал мне, но я, словно провалившись в туман, не могла понять, что. Через некоторое время, всхлипывая и судорожно вздыхая, я погрузилась в тёмный, беспокойный сон.

Я открыла глаза. За окном ярко светило солнце. Но это меня совсем не радовало. На меня нахлынули воспоминания о вчерашнем. Я со стоном зажмурилась.

—Проснулась?— Ян наклонился ко мне и поцеловал в висок.

Я вяло кивнула. Как он может прикасаться ко мне после всего, что было? От представшей в воображении картины вчерашних событий я содрогнулась.

—Пойдем, тебе нужно поесть.

—Я не хочу.

Мне хотелось только умереть. Я монстр. Чудовище. Я сама стала сумеречной тварью. У меня уже есть клыки. А скоро, вполне может быть, появятся рога и крылья, как у бестии из сна. И копыта для комплекта. К черту копыта! Не смешно. Совсем не смешно, а страшно. Я окончательно становлюсь тёмной стороной Луны… Никому не известной ее частью и от этого еще более ужасной. Как мне с этим жить? Я могу убить всех, кого люблю. Мне нельзя быть вместе с ними. Я уткнулась лицом в подушку.

—Ян, я не хочу так жить,— бесцветно прошептала я.

—Перестань. Ничего страшного не произошло.

—Как ты можешь так говорить!— подскочила на месте я с подушкой в руках.— Я ненавижу себя за это! Ты не должен был позволять мне делать это!

—Должен.