– Но вы резонно опасаетесь, что графиню де Керси отправят прямиком в Sibirien. И, кстати, не без оснований. Увы, господин Пейпер часто смотрит на людей как на инструменты. Однако есть важный нюанс – моего посланца, скорее всего, не тронут… Я ведь говорю с рыцарственной дамой?

– Да, – поняла она. – Секреты умирают вместе с рыцарями.

– Поясню, чтобы стало понятнее… Вы в каком классе? В седьмом? Ну, географию учили, а это главное… Русские хотят сделать Германию своим союзником. В идеале страна должна стать коммунистической, поэтому они поддерживают нелегальную компартию. Но «красное» подполье выбито, большинство бывших коммунистов стали «бифштексами», их принимают в НСДАП даже без кандидатского стажа. А Германское сопротивление – реальная сила. Камрад Мельник на контакты с русскими не идет, почему именно, не знаю. Надо ли продолжать?

Соль покачала головой.

– Кажется, поняла. Вы связаны с Москвой. И с вами не захотят ссориться.

– Чтобы с крючка не сорвался, – послышался негромкий смех. – Я, кстати, разговаривал с самим Димитровым, руководителем Коминтерна, и, как видите, жив. Передам вам пароль, вас не только выслушают, но и обеспечат убежище. Про графиню наверняка узнают, но графиня может быть из семьи антифашистов. Собственно, так и есть.

«Русские в Бога не верят!» – чуть не выпалила она, но вовремя прикусила язык. Такое может сказать семиклассница. Рыцарственная дама знает, что в Москве очень даже верят, но только в своих богов.

Odbor Pravih. Колдуны, черные и красные, меряются силами.

* * *

– Господин Рихтер! Я согласна, но не уверена, что… что доживу до Москвы.

– Фройляйн Соль! В данном случае это не просьба, а приказ. Доживите – и выживите!

– Меч Тулузы!

– Меч Виттельсбахов!

5

Некто в надвинутом на самый нос кепи заглянул в комнатку.

– Подъем, камрады! Быстро, быстро!

Штимме, встав, кивнул остальным. Уже в дверях Александр Белов обернулся. Рыцарственная дама Соль махнула ладошкой. Замполитрука поднял руку, сжал кулак.

Rotfront!

А в сердце кольнуло. Даже не попрощались по-людски.

Шли вдоль стены, затылок в затылок. Вокруг – неясный шум, негромкие голоса, а потом заурчал автомобильный мотор. Белов по звуку узнал легковушку, небольшую, как брошенный ими «Опель Кадет». Пахнуло холодом и сыростью. Знакомая дверь, за нею – ночной сумрак.

– Ста-а-ановись!

Вначале Александру показалось, что он попал в толпу, но потом сообразил: людей не так и много, десятка полтора. Лиц не разглядеть, только смутные силуэты.

Выстроились вдоль бетонной стены. Камрад в кепи, судя по голосу тот, что зашел к ним, приказал подравняться. К нему кто-то подбежал, зашептал на ухо.

– Штимме! Ты здесь? Быстро, к командиру!

Тот легко хлопнул Белова по плечу:

– Удачи, камрад! Станешь обо мне спрашивать, скажи, что ищешь дезертира Митте. Надежней будет.

Пожал руку Критцлеру, отступил на шаг, взметнул вверх правый кулак…

Исчез.

Вот и нет трех мушкетеров! Замполитрука попытался запомнить. Дезертир Митте… Штимме – Митте, почти аллитерация.

– Белов, ко мне!

Тот, что подбежал к старшому, отвел Александра в сторону, сунул что-то в ладонь.

– Держи, Белов. С документами у нас плохо. Видишь, сколько народу? Справка паршивая, зато настоящая, с печатью. И фотография не нужна. Может, и проскочишь.

Александр сунул маленькую, сложенную вчетверо бумажку в карман пиджака.

– Спасибо!

– И деньги на первое время, бери! А еще… Командир велел передать: в советское посольство сообщим при первой возможности, сейчас туда не пробиться. Так что не теряйся, будь с остальными. Ты, вроде, комиссар? Вот тебе и твой фронт Мировой революции. Как ваши и мечтают – в Берлине!

Замполитрука прикинул, что охотно поменялся бы местами с однокурсниками, кропавшими кровожадные стишки про СССР «от Японии до Англии». Или с самим Константином Симоновым. Мечтаете о Кенигсберге, товарищ поэт? А прямо в Берлин, в логово врага? Но делать нечего, он, бывший студент ИФЛИ, действительно комиссар.

– Не подведу!

И пожал протянутую руку.

* * *

– Камрады! Докладываю обстановку. Правительство Рейха заявило, что в связи с попыткой государственного переворота в Берлине вводится военное положение. Идут массовые аресты, многих убивают прямо на месте. Здесь, где мы с вами находимся, сборный пункт для эвакуации тех, кому удалось бежать. К сожалению, провокаторы сообщили об этом властям…

По строю – негромкий шепоток. Старшой махнул рукой.

– Без паники! Эвакуацию начинаем прямо сейчас. Здесь мы собрали мужчин призывного возраста. Необходимо задержать СС, когда они попытаются ворваться в цех. Всем добровольцам будут выданы оружие и патроны. Повторяю: только добровольцам! Остальных эвакуируем в общем порядке.

Снова шепот, неуверенный, опасливый. Белов без всякой радости оценил соотношение сил. Наберется полное отделение – хорошо. А сколько эсэсовцев будет? Если придут вдвоем и постучатся, можно ответить, что в домике никого нет.

– Добровольцы, шаг вперед!

Ошибся – добровольцев оказалось только семеро. Слева тяжело дышал камрад Критцлер, справа оказался некто смутно знакомый, в пальто и шляпе.

– Добровольцы, ко мне!

* * *

Ступени гудели железом, напоминая о «Колумбии». Узкая лестница вела наверх, под самую крышу. Белов шел вторым, вслед за старшим. Полученный карабин нес за цевье. Кроме оружия, выдали патроны, старое пальто и мятую кепку пролетарского вида. Его спутникам оружия не досталось. Критцлеру, что тяжело ступал сзади, тоже выдали пальто вместе с шляпой. Третьим в их компании был тот самый смутно знакомый. Уже на середине лестницы Белов сообразил. Фройляйн Соль! Этот мужчина сидел с ней рядом. Александр успел подумать, что видом тот типичный интеллигент в галошах. Правда, вместо галош на незнакомце – модные туфли.

– Пришли!

Небольшая площадка, железо под ногами, впереди – большое квадратное окно. Тьма сменилась сумраком, и замполитрука сумел разглядеть плотно набитые мешки, металлический ящик и… Пулемет?

– Ориентирую! – старшой кивнул на окно. – Ваша задача – следить за территорией перед цехом. Кто бы ни появился, открывать огонь на поражение. Продержаться следует час, потом за вами придут.

Подошел к пулемету, наклонился, дотронулся рукой.

– Maschinengewehr 34, «косилка смерти», боепитание ленточное. Надежен, как… Как смерть. Кто умеет обращаться?

– Я! – прогудел камрад Критцлер. – Справлюсь!

Старшой кивнул.