все судьи такие-сякие. Но это был всплеск эмоций. Конкретно никто не мог меня ни в чем обвинить, поскольку я ничего конкретного никому не делал и поскольку этих людей видел вообще в первый раз. Но, так или иначе, мне пришлось привыкать к этим новым условиям. 27 июня 2006 года меня привезли в колонию. Информация, похоже, опережала столыпин. Потому что когда я приехал сюда, тут уже знали, что в колонию едет отбывать наказание столичный судья.

— В колонии к чему труднее всего адаптироваться?

— Само лишение свободы угнетает. Психологически очень тяжело.

— Чем занимаетесь в зоне?

— Здесь я чем только не занимался. Когда я приехал в 2006 году в зону, меня назначили руководителем секции социальной помощи осужденным. Потом работал в обувном цеху. После этого был заведующим кафе-баром в колонии. А недавно меня перевели в самый большой отряд колонии, где порядка двухсот человек, и там я возглавляю секцию трудовой адаптации осужденных.

— Сложно работать с осужденными?

— С людьми вообще тяжело работать. А с людьми, которые лишены свободы, думаю, что вдвойне тяжело. Потому что психологически люди не уравновешены…

— Чем конкретно приходится заниматься в отряде?

— Благоустройством отряда…

— Зона может изменить человека?

— На мой взгляд, не может. Я просто на себе в этом убедился. Я за несколько лет в зоне другим человеком не стал.

После побега

Вопрос о сроке заключения приводит осужденного Р. в замешательство. Наконец он собирается с мыслями:

— Дело в том, что по амнистии 2000 года мне сократили срок как участнику боевых действий. В итоге мне остается отбыть восемь лет. Но я бы уже сейчас вышел на свободу, если бы не сбежал из колонии. Потому что в бегах я был ровно восемь лет.

Осужденный Р.

— Родился я 1 января 1968 года в городе Мурманске. Отец — военный, дед — Герой Советского Союза, ему поставлен памятник в Мурманске. Мне есть чем гордиться… Когда я закончил восемь классов, поступил в Суворовское училище в Ленинграде. Но не закончил училище — выгнали за драку. Уехал опять в Мурманск, где закончил техникум по специальности моторист-судоводитель. Потом я пришел в военкомат и подал заявление о том, что я хочу служить в «горячей точке» — в Афганистане. Служил в Файзабаде, Кандагаре и Джелалабаде. Я принимал непосредственное участие в операциях, имею два ранения и два ордена Красной Звезды. Есть благодарность за службу от Верховного Совета Советского Союза и личное поощрение Горбачева.

— За что вас поощрили?

— Во-первых, за сопровождение Переса де Куэльяра, когда он прилетал в Кабул. Он возглавлял тогда ООН. А во-вторых, за сопровождение Розенбаума Александра по всему Афганистану. Он ездил с концертами. Наша группа его сопровождала.

— Ну а вы в какой должности были?

— Я был командиром взвода.

— Во время сопровождения были нештатные ситуации?

— В принципе, обычная война…

— Я имею в виду ситуации, при которых возникала угроза жизни Розенбауму?

— Вообще, Сашка молодец! Он объездил весь Афган…

— Общались с ним?

— Мы и сейчас общаемся. Мужик очень хороший.

— Чем вы занимались после Афганистана?

— Вернулся в Мурманск. И уже на четвертый день устроился работать на 287-ю базу снабжения Северного флота. Потом заинтересовались мною органы госбезопасности — в то время КГБ. Потому что я знаю три языка в совершенстве.

— Какие?

— Фарси, английский и норвежский.

— Где вы их изучили?

— Сам. И отец учил.

— То есть дома?

— Ну, не только. Я ходил в школу английского языка, ходил в клуб юных моряков, закончил художку, закончил музыкалку…

— Понятно. Что было дальше?

— Мне предложили закончить школу гозбезопасности и работать у них. Я согласился. Работал в группе «Сосна», которая занималась радиоразведкой северного региона. В этой группе я проработал до 1994 года. Как раз в 1994 году я попал под суд. Дело в том, что я уже перешел работать в другой отдел, и вот это уголовное дело выросло практически из моей работы. В том, что я попал в колонию, виноваты те амбиции… именно то, что прошел службу в Афганистане… Немножко сыграло роль высокомерное отношение к тому, что я работал в Комитете. Я позволил себе сделать то, чего не надо было делать. И еще стечение обстоятельств.

— За что вас осудили?

— Осудили меня, еще по старому Уголовному кодексу, по 102-й статье — это убийство, по 146-й — разбой, по 144-й — кража, и по 218-й — оружие.

— И вы утверждаете, что все исходило из вашей работы?

— Нет, дело в том, что часть исходила из работы, а часть исходила из побуждения лучшего. Мое дело разделили на два уголовных дела… А вообще, когда завели дело, то я уволился годом назад, чтобы не попасть в сводки по Комитету.

— То есть уволился задним числом?

— Да, я уволился задним числом. Я пошел на это, потому что начальство относилось ко мне хорошо. И меня попросили.

— Расскажите о своем преступлении.

— Дело в том, что я очень сильно увлекаюсь автомобилями. Знаю их «от и до». Ну и связался с компанией… Перебивал номера на дорогих иномарках. И перекрашивал машины.

— У вас была своя мастерская?

— Да, я сделал себе мастерскую…

— Большие деньги крутились?

— Да, нам троим перепадало… Собрались мы, трое «афганцев», нам перепадали деньги, и мы держали этими деньгами два детских дома.

— Что значит «держали»?

— Ну… приносили туда деньги, то есть поддерживали ребят.

— И вы в то же время работали в КГБ?

— Да.

— И перебивали номера краденых машин?

— Да.

— Был страх, что вас когда-нибудь разоблачат?

— Я уже анализировал свои ощущения. Может быть, не хватало адреналина после войны.

— Но вы жили в ожидании чего-то?

— Как сказать… просто это было несерьезное занятие. Никто очень серьезно к этому не относился.

— Но ведь кто-то реально угонял машины?

— Реально угоняли машины те люди, с которыми мы связались.

— То есть в деле было больше людей, а не только вы трое?

— Да, было гораздо больше людей. А мы втроем только перебивали номера. И делали это так, что потом ни одна экспертиза практически это не могла доказать.

— Вы сказали, что вас осудили еще за убийство.

— Это уже другое дело. Суть в том, что, когда я перешел в другой отдел, мне приходилось работать с сексотами, то есть с сотрудниками, которые числились у нас. Была такая мамочка проституток, работавшая в элитной гостинице «Арктика». Те иностранцы, которые через них проходили… Девчонки собирали сведения и передавали нам. Вот… как остальное случилось, мне бы не хотелось говорить.

— Но вы кого-то убили?

— Нет, на моих руках крови нет. Часть