согласно намерениям Ганнибала и кончили ее только тогда, когда истощены были последние средства и опасность угрожала их родному городу и самому их существованию» (III, 8). Поэтому можно не сомневаться, что действия командующего испанской армией получили одобрение правительства.

Но полководец еще не довел свою интригу в отношении Сагунта до конца и, когда жалобщики от турдетанов вновь появились в Новом Карфагене, Ганнибал приказал, чтобы к нему явились и представители Сагунта. Он хотел выступить в роли третейского судьи и тем самым заставить сагунтийцев признать над собой власть Карфагена. Однако из этой затеи ничего не получилось, поскольку представители Сагунта демонстративно заявили, что перенесут это дело на усмотрение римлян (App. VI, 10). Услышав эти дерзкие слова, Ганнибал выгнал послов из своего лагеря, а на следующую ночь поднял по тревоге армию и выступил в поход на Сагунт.

* * *

Вероятнее всего, именно в это время в Риме вновь объявились посланцы Сагунта и стали просить своих союзников о помощи. Члены делегации напрямую обратилась к консулам Публию Корнелию Сципиону и Тиберию Семпронию Лонгу, рассказали о положении дел в Сагунте и настоятельно потребовали вмешательства римлян в иберийские дела. На основании этой беседы консулы сделали в сенате доклад, однако «отцы отечества» так и не поняли масштабов надвигающейся угрозы и в очередной раз ограничились полумерами. Было решено отправить очередное посольство к Ганнибалу и в категорической форме потребовать воздержаться от нападения на Сагунт, который является союзником римлян. Затем послам предписывалось отправиться в Карфаген и уже там поддержать жалобы сагунтийцев. В любом другом случае карфагенские власти приказали бы гнать в шею представителей Сагунта, но, поскольку теперь за их спинами замаячила тень Рима, пунийцам придется выслушать все претензии. Другое дело, какое карфагеняне примут решение по этим жалобам.

Сагунтийцы были разочарованы такими непонятными действиями союзников. По их мнению, время разговоров закончилось, и надо было браться за мечи, а не заниматься пустой болтовней. Вторая война между Римом и Карфагеном была неизбежна, это понимали все. Но вместо того чтобы от слов перейти к делу, римские сенаторы пытались врагу что-то доказать и что-то объяснить. Успокаивали себя тем, что в Карфагене поймут всю глубину ответственности за дальнейшее развитие событий. Однако в сенате глубоко заблуждались по этому поводу, поскольку курс на войну был принят как Ганнибалом, так и правительством Картхадашта. После Первой Пунической войны римляне приложили максимум усилий, чтобы спровоцировать новую войну с Карфагеном, но когда она встала у их порога, оказались совершенно не готовыми. «Отцы отечества» пребывали в твердом убеждении, что их союзников защитит болтовня римских дипломатов, забыв о том, враг понимает только хороший удар мечом.

С другой стороны, граждане Сагунта сами допустили серьезную ошибку, сильно понадеявшись на своих римских «партнеров». Сагунтийцы просто не знали о том, что римляне приходят на помощь союзникам только тогда, когда это будет выгодно самой республике. Союзники могли сколько угодно оглашать курию стонами о своих бедах, но до тех пор, пока не будут затронуты интересы Рима, ни один легион не выступит на их защиту. То же самое происходило сейчас и в отношении Сагунта, поскольку в сенате банально недооценили исходящую из Испании угрозу. Пожар небывалой войны уже полыхал около римских границ, но сенаторы вместо решительных действий собрались сесть за стол переговоров и начать договариваться неизвестно о чем со своими «карфагенскими партнерами». А с врагом договориться нельзя, его можно либо победить, либо уничтожить. В Риме сделают соответствующие выводы из случившегося, ни о какой недооценке противника больше речи не будет, и к каждой новой войне квириты будут готовиться, как к последней. Недопущение неприятельских армий на земли Италии и ведение боевых действий на территории противника станет главным правилом внешней политики римлян. Но это будет потом, пока же «отцы отечества» учились на собственных ошибках.

Послами к Ганнибалу были назначены Публий Валерий Флакк и Квинт Бебий Тамфил. Но едва они приготовились к отъезду, Рим словно громом поразила весть о том, что армия Ганнибала осадила Сагунт. Сенат срочно собрался на внеочередное заседание, чтобы вновь обсудить ситуацию на Иберийском полуострове. Казалось, что маски сброшены и можно смело отвечать ударом на удар, но сенаторов вновь поразил приступ политической близорукости. Вместо того чтобы отправить в Испанию легионы и тем самым отодвинуть войну от границ Италии, было решено продолжать попытки уладить конфликт дипломатическим путем. Правда, послам порекомендовали, что если Ганнибал к ним не прислушается и продолжит атаковать Сагунт, то пусть Флакк и Тамфил отправляются в Карфаген и там добиваются выдачи римлянам Ганнибала как нарушителя договора, заключенного с республикой Гасдрубалом.

Возникает закономерный вопрос: неужели сенаторы искренне верили в то, что с карфагенянами удастся договориться по-хорошему? Получается, что так, иначе ничем иным их безответственное поведение не объяснишь. Карфагенская армия штурмует союзный Риму город, а сенаторы, вместо жесткого ответа агрессорам, занимаются откровенной ерундой и ведут никому не нужные переговоры. Хотя был один человек, которому пустая болтовня дипломатов была на руку. Звали его Ганнибал. И пока римляне искали дипломатическое решение проблемы, полководец начал штурм Сагунта. Если переговоры затянутся, то у Ганнибала были все шансы овладеть городом и начать поход в Италию до прибытия легионов в Испанию.

По информации Страбона (III, IV, 6) и Тита Ливия (XXI, 7) Сагунт был основан выходцами с греческого острова Закинф, а впоследствии частично заселен рутулами. Рутулы проживали на территории Лациума, их столицей был город Ардея, и вполне возможно, что именно данный факт объясняет тесные связи сагунтийцев с Италией. По свидетельству Тита Ливия, Сагунт был «самый богатый из всех городов по ту сторону Ибера, расположенный на расстоянии приблизительно одной мили от моря» (XXI, 7). Примерно в том же духе высказался и Полибий: «Город этот лежит на отрогах хребта, простирающегося до моря от границы Иберии и Кельтиберии, стадиях в семи от моря. Жители города имеют в своем владении область, изобилующую всякого рода произведениями и по плодородию превосходящую всю остальную Иберию» (Polyb. III, 17). Но, помимо всех перечисленных выше достоинств, Сагунт обладал мощнейшими укреплениями, способными выдержать длительную осаду. Пока их испанские союзники сражались, римляне могли спокойно готовиться к грядущей войне. Все зависело от того, как быстро армия Ганнибала возьмет Сагунт.

* * *

Заскрипели деревянные блоки, раздался громкий щелчок, и катапульта, содрогнувшись от сильной отдачи, швырнула тяжелый камень в сторону Сагунта. Огромная глыба с грохотом ударила в стену, по которой в разные стороны поползли причудливо изгибающиеся трещины. Прятавшихся за парапетом защитников осыпало градом каменной крошки и пыли, однако вскоре они оправились от испуга и вновь стали