руках совсем маленьких детей. Я столько лет пропустил. Не держал своего сына на руках, когда он родился, не поддерживал его, когда он учился делать первые шаги, не радовался его первому «папа».

Сейчас мой сын уже большой сообразительный ребенок, а я для него не отец, а просто добрый дядя Дима. Но, клянусь, сделаю все от меня зависящее, в лепешку разобьюсь, чтобы стать для Влада лучшим в мире отцом, заслужить его любовь и уважение.

Я боюсь встречаться с Олесей. Боюсь, что не смогу удержать себя в руках и в прямом смысле придушу за то, что она натворила. Ее гнусная ложь лишила меня собственного ребенка и обрекла Соню на мучения. А ведь сколько раз после армии я встречался со сводной сестрой, она даже не покраснела ни разу. Смотрела мне в глаза без малейшего зазрения совести.

Я не знаю, что сделаю с Олесей, когда все же встречу ее. Боюсь убить. Поэтому перестал отвечать на ее звонки и сообщения, а когда они стали совсем навязчивыми, заблокировал везде.

Вечером Соня говорит по телефону с сыном, и ее настроение становится лучше.

— Дима, кажется, он не обижается! — радостная Белоснежка обнимает меня. — По крайней мере я не почувствовала в голосе, разговаривал, как обычно. И Игорь сказал, что много с ним об этом говорил, объяснял. Влад вроде бы все понял.

Прижимаю Соню к себе.

— А еще Влад спросил про Чарльза. Не знаю ли я, как у него дела. Я сказала, что без Влада Чарльз грустит.

— Причем, это правда.

Я не спрашиваю, задавал ли сын вопросы про меня. Знаю, что нет. Иначе Соня рассказала бы об этом первым делом.

— Все будет хорошо, — успокаиваю ее и себя тоже.

— Знаешь, у меня такое ощущение, что меня придавила бетонная плита. Шея и спина ноют.

— Давай сделаю массаж, — мурлычу на ухо.

Соня довольно улыбается.

— Давай, только сначала хочу принять ванну с пеной. Пойдёшь со мной?

— Конечно.

Белоснежка удаляется в ванную. Когда через пятнадцать минут захожу к ней, уже все готово: большая ванна размером с джакузи с пышной пеной, ароматические свечи и Белоснежка с высоким пучком на голове и в коротком шелковом халатике. Она тушит свет, и мы остаёмся только в освещении свечей.

— Мммм, как красиво и романтично, — притягиваю Соню за талию к себе.

Она тянет вверх мою футболку и торопится поцеловать грудную клетку. Член тут же дергается и за считанные секунды наливается кровью. Веду ладонями по шёлку на Соне, забираюсь под ткань и глажу ягодицы. Соня уже без белья.

Нежность сменяется похотью. Хочу оттрахать Соню до искр из глаз, чтобы кончала и кричала подо мной не своим голосом.

— Не так быстро, — смеясь, отстраняется, когда я провожу ладонью у нее между ног.

— Я уже хочу тебя.

— Не сомневаюсь в этом. Но сначала ты обещал мне массаж!

Обреченно цокаю. Быстро стягиваю с себя оставшуюся одежду и залезаю в горячую воду. Соня вешает розовый шёлк на крючок, и я с удовольствием любуюсь ее прекрасным телом при свете свечей. Замирает у ванны, глядит завороженно.

— Иди уже ко мне, — хрипло прошу.

Лукаво улыбаясь, ставит в воду одну ногу, потом вторую и медленно опускается спиной мне на грудь.

— Как хорошо, — выдыхает, устраиваясь поудобнее.

Обнимаю ее обеими руками под водой, прижимаю к себе, невесомо целую волосы. Высокая пышная пена скрывает от меня тело Сони, поэтому я наощупь исследую его ладонями. Глажу грудь, обвожу большими пальцами соски, потом правой рукой иду ниже и провожу пальцами по клитору.

Соня слегка раздвигает ноги, давая мне больше пространства. Аккуратно ласкаю ее, наслаждаясь участившимся дыханием.

— Мне нравится, — шепчет, выгибаясь дугой.

Не ускоряю темп, не вхожу в Соню пальцами, а продолжаю играть с клитором осторожно, медленно, чтобы она расслабилась. Хотя у самого член ломит так, что скулить хочется. Но сейчас все для Сони, чтобы ей было хорошо.

Но вдруг Соня резко дергается.

— Дима… — произносит мое имя и переворачивается на живот.

— Что такое?

Она садится мне на ноги, соприкасаясь промежностью с членом, обнимает за шею.

— Я люблю тебя. Всегда любила.

— И я тебя люблю, Белоснежка, — целую несколько раз в губы и глажу по щеке. — Очень сильно люблю.

— Я боюсь тебя потерять.

— Ну что ты, мы больше не расстанемся. Я больше не уйду и тебя больше не отпущу.

Еще минуту назад Соня была расслаблена, а теперь вдруг стала встревожена.

— Что на тебя нашло? — спрашиваю.

— Я снова подумала, что у тебя опасная работа. Дима, мне страшно. Вдруг с тобой что-то случится?

— Ничего не случится. Выброси это из головы.

— В тебя стреляли, — опускает глаза на маленький шрам на плече, проводит по нему пальцами.

— Это ерунда.

— Не ерунда! — возражает со слезами в голосе. — Дима, я не могу снова тебя потерять. Я не переживу это второй раз. Неужели ты не понимаешь?

— Ну что ты, тише, — обнимаю, целую, успокаиваю.

Соня так крепко прижимается ко мне всем телом, как будто меня могут у нее забрать.

— Я с тобой, я тебя никогда не оставлю, — шепчу. — Я люблю тебя.

Но Соня права, с работой мне действительно нужно что-то делать. Моя профессия для несемейных. Когда ты совсем один в этом мире, не страшно рисковать жизнью каждый день. А вот когда у тебя семья, в первую очередь думаешь и заботишься о ней.

Мне есть куда уйти из спецназа. В армии появился новый вид войск — кибервойска. Это так называемые военные хакеры. Меня звали уже несколько раз, я отказывался. Принципиально не хотел иметь ничего общего с компьютерами. Хотя как бы это смешно ни звучало, работа не просто спокойная, а почти офисная.

— Дима, ты уволишься? — встревоженная Соня заглядывает мне в глаза. — Извини, что прошу об этом. Да, я эгоистка. Но мне так страшно потерять тебя. Я не смогу спокойно жить, зная, что ты на каких-то заданиях рискуешь жизнью.

— Уволюсь, — тут же обещаю, ни секунды не колеблясь.

— Правда?

— Да. Только быстро не смогу. Но в течение пары месяцев уволюсь. Обещаю.

— Ты мог бы делать сайты! — тут же находит для меня работу. — Помнишь, как в школе?