– Все топаем и топаем… Что за страна, что за народ?! Дороги сделали отличные, а колесо и повозку придумать не смогли! – посетовал Синица.

– А кто твою повозку тащить будет, а? Лошадей-то здесь нет! Не считая наших в Новоросске и которых испанцы с собой привезут, – ответил Уваров. – А лама слабовата. Больше сорока кэгэ не нагрузишь. Да и для телег с колесами нужны дороги поровнее, а не такие подъемы и спуски со ступенями!

Мощенная камнем дорога действительно была удобной. Конечно, относительно требований этого мира. Не зря ведь ее прозвали Капак-нан, что в переводе с кечуа означало – Великая дорога. Она начиналась в горах к северу от Кито и простиралась на юг через Куско, по плато у озера Титикака, вилась, проходя через высокогорные ущелья и горловины будущей Боливии, достигая своего завершения возле Тукумана, на территории также будущей Аргентины. Параллельно ей по побережью шла аналогичная магистраль, начинаясь от окаймленного пальмами залива Гуаякиль на севере и заканчиваясь у реки Мауле, к югу от будущей столицы Чили – Сантьяго. Обе главных артерии империи соединялись многочисленными второстепенными дорогами. Эта дорожная сеть объединяла все провинции империи, служила для быстрого сообщения и переброски армии. В зависимости от статуса, местности и грунта варьировалась ее ширина и покрытие. Там, где это было возможно, дороги прокладывались точно по прямой линии. Инженеры-инки, казалось, предпочитали преодолевать, а не обходить препятствия на своем пути. Так как эти дороги предназначались главным образом для пешеходов и осторожных, твердых на ноги лам, то практически здесь не было никаких ограничений, связанных с крутизнойостью того или иного уклона. Это затрудняло путешествие, особенно в горах, где для облегчения участи путников создавались чуть ли не «американские горки», головокружительные лестничные пролеты с вырубленными в горной породе ступеньками.

Несмотря на все опасности и риск, связанный с путешествием, инки старались сделать передвижение любого путника быстрым и приятным. На некоторых участках они даже высаживали фруктовые деревья, орошаемые с помощью сложной системы ирригации, чтобы путешественники могли насладиться свежими зрелыми плодами. На каждой дороге через четко определенные расстояния, равные дневному переходу, то есть примерно через каждые двадцать километров, размещались дорожные станции – тамбо со специальными загонами для лам и складами съестных припасов. Все расстояния отмечались каменными межевыми столбами. Местному ответственному лицу поручалось запасать провизию и кормить проходящих путников. По дорогам все передвигались пешком, а грузы переносили на спине или перевозили на ламах. Только Сапа Инка и высокие чиновники путешествовали в носилках. В империи существовала и государственная почта, еще одно замечательное нововведение инков. Почтовую службу несли часки – специально отобранные и прошедшие особую тренировку бегуны. На каждом участке дороги имелись посты, где всегда были наготове несколько бегунов. Одни отдыхали, а другие наблюдали за своим участком, не превышавшим трех-пяти километров. Сигналом об отправлении почты с соседнего поста служил столб дыма. Завидев очередного гонца, дежурный часки бегом пускался ему навстречу, на ходу выслушивал устное сообщение или брал кипу – узелковое письмо, – и бежал к следующему посту. Поскольку участки были короткими, государственные депеши в империи передавались с помощью этой остроумной эстафеты весьма быстро. Средняя скорость доставки составляла около трехсот километров в день.

– Все идем и идем… – не успокаивался Синица. – Только раз в настоящем бою-то и побывали, а прошли чуть ли не полмира!

– Война – фигня, главное – маневры! – Олег попытался подбодрить и немного отвлечь ординарца, уставшего монотонно маршировать по бесконечным каменным плитам. – Знаешь, кто сказал?

– Не-а. Расскажите, Олег Васильевич, – встрепенулся Назар.

– Эти слова народная молва приписывает великому русскому полководцу Александру Васильевичу Суворову. Поговорка связана с тем, что в его времена, то есть в восемнадцатом веке, генеральное сражение длилось максимум сутки, а вот подготовка к нему занимала недели, а то и месяцы. Это связано с маневрированием войсками на местности с целью занятия более выгодной позиции. Частыми маневрами также изматывали более сильного противника, растягивая его коммуникации и пути снабжения.

– А у нас какое сражение было? Не генеральное? Мы же с союзными инками разбили китонцев Атауальпы! Целую армию за раз на тот свет отправили!

– У нас – пока нет. По здешним меркам это так, средних размеров стычка. Хотя для нынешней Средневековой Европы двадцать тысяч – это большие потери, – улыбнулся в ответ Уваров. – Генеральное сражение – наиболее дешевый метод ведения кампании. При таком подходе даже проигравшая сторона несет меньшие потери, чем при войне на истощение. Длительная война требует отлаженного постоянного снабжения. Чем больше армия, тем сложнее снабжение, а небольшую армию легко разобьет противник. Правда, мелкие стычки всегда происходят вне зависимости от того, ведут стороны войну на сокрушение или на истощение. Сейчас на севере наш союзник Майта Юпанки с Синчи Пумой собирают армию, чтобы окончательно разбить Атауальпу. А снабжение у них не такое, как здесь. Там китонцы успели все склады и придорожные села уничтожить. Так что грамотный маневр – вот залог победы!

Проходя мимо приютившихся на горных склонах селений, по малопригодным для жизни районам, где между более-менее крупными населенными пунктами было порой от двадцати до ста километров, которые приходилось преодолевать по несколько дней, Уваров вспоминал события минувших месяцев и делал соответствующие выводы.

Огромное государство, скрепленное силой оружия завоевательных походов, буквально разваливалось на части. Недовольство местной элиты и поднимаемые ею бунты, начавшиеся еще в период правления Уайна Капака, опустошали провинции, приводили в расстройство налаженную ранее экономическую систему. Результатом нарастающей борьбы племен против владычества инков стал кризис общества, получивший окончательное завершение в междоусобице Уаскара и Атауальпы. Вся былая мощь и авторитет власти в лице Сапа Инки таяли на глазах. Все больше на дорогах встречались не обычные торговцы и мирные путники, а потоки беженцев, идущих с воюющего севера на пока спокойный юг. Кроме беженцев появилась еще одна угроза для мирных общин. Это были бродяги – дезертиры из воюющей армии. Они образовывали целые банды, которые, завидев легкую добычу, нападали на всех без разбора. Сначала они возникали на племенной основе, но, оторванные войной от родных мест, постепенно становились интернациональными. Местная администрация пыталась бороться с ними, развешивая бродяг гроздьями на деревьях вдоль дорог, но из-за войны сил на восстановление порядка не хватало.

Гражданская война всегда разрушительна и не знает жалости. Еще ранее, двигаясь на север по освобожденным от армии китонцев районам, Олег видел разоренные и полностью вырезанные селения мирных пуриков. Их вина заключалась только в том, что местные вожди поддержали Уаскара, а не Атауальпу. Как все это напоминало противостояние белых и красных в начале двадцатого века в России… Да и всю историю развития человечества в любом уголке прекрасной планеты Земля при борьбе за власть внутри одного государства. Паны бьются, а у холопов чубы трещат.