litbaza книги онлайнСовременная прозаБелладонна - Карен Молинэ

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 95 96 97 98 99 100 101 102 103 ... 148
Перейти на страницу:

— Да, — отвечает она. — Да, могу.

— Понятно. — Он не требует, чтобы она посмотрела ему в глаза и сказала это. Боится, что она и вправду скажет. — Но я тебе не верю.

— Гай, меня не интересует, что вы думаете и чего вы хотите, — печально произносит она, теребя ворс на бархатной подушке. — Это не имеет к вам никакого отношения.

— Ты имеешь в виду то, что случилось с тобой? То, что сделало тебя такой?

Она в ужасе смотрит на него.

— Я знаю, с тобой что-то стряслось, — продолжает он. — Нечто, полагаю, такое ужасное, что тебе не хочется об этом говорить. Ты будто бы… не знаю, как сказать… запечатала себя в сосуд. В тебе гнездится какая-то боль и гложет тебя изнутри. Мне хотелось бы помочь тебе, — со страстью говорит он. — И хочу я только одного: разреши мне помочь. Хочу, чтобы ты поверила: мне можно доверять, и я согласен ждать, пока ты не поверишь в это.

— Я не прошу жалости, — возражает Белладонна. — Она мне не нужна.

— Я предлагаю тебе не жалость, — тихо говорит он. — А любовь. Ты знаешь, что я люблю тебя.

— Вы не можете меня любить. Я этого не хочу, — говорит она. Именно так, слово в слово, ответила она когда-то Леандро. Помнит ли она об этом? — Я не способна любить. У меня нет сердца.

— Это неправда, — возражает он. — Ты любишь свою дочь; ты любишь Томазино. Лора, и Хью, и все, кто живет здесь, боготворят тебя, и ты это знаешь. Они видят в тебе доброту, даже если ты сама ее не замечаешь.

— Хватит, — грубо прерывает она его и встает. Когда такими же словами с ней говорил Джек, она заставила его поклясться, что он никогда больше не произнесет этого. Но Джек знал гораздо больше, чем Гай. И Гай значит для нее гораздо больше, чем Джек. — Никогда больше не говорите так со мной. Я этого не хочу.

Я каждый день размышляю: что же со мной не так? — сказала она когда-то Леандро. — Но не могу… И, наверное, никогда не смогу… Я не хочу быть такой, но по-другому не умею. Это сидит слишком глубоко во мне, не вытравишь.

— Мне все равно, — говорит Гай. — Я люблю тебя, как никогда в жизни не любил ни одну женщину, и не стыжусь сказать это. И если ты хоть когда-нибудь думала о ком-то, кроме себя, то должна понимать, как мучительно для мужчины объясниться в любви женщине, которая, и он знает это, с презрением отвергнет его. Но меня это не остановило, не остановят и любые твои слова, и я буду любить тебя до последнего вздоха.

— Так говорил и Леандро, — отвечает она, глядя в пол. — Что он меня любит. Что можно пылать гневом и ненавистью к одному человеку и в то же время любить другого.

Но Леандро годился ей в дедушки. Это совсем другое дело. Леандро ее спас.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — произносит Гай и встает. Вдруг его обжигает острой болью неожиданная мысль: он действительно совсем ее не понимает.

— Почему он не должен был любить тебя? — Он вздыхает. — Но ты права. Я вынужден уступить. Я в самом деле не знаю, кто ты такая, Контесса. Ты даже не сказала мне своего имени. — Он поднимает на нее глаза, полные боли. — Почему ты мне не доверяешь? Почему не можешь сказать, кто ты такая? Кто ты? Кто ты такая?

Он делает шаг к ней, но она отшатывается и вжимается в кремовый атлас кресла. Ее лицо искажает такой ужас, что Гай мгновенно отдергивает руку.

— Что? Что я такого сказал? — в отчаянии спрашивает он. — Контесса, что с тобой? Что случилось?

Он догадывается: она больше не видит его. Он инстинктивно отшатывается от нее и садится на кровать, кутается в одеяло.

Она все еще вжимается в кресло, застыла в панике, как загнанный в угол зверек.

— Я приведу Томазино, — говорит ей Гай. — Я встану, медленно, и пойду приведу Томазино, хорошо?

Он скатывается с кровати, широко распахивает дверь и бежит ко мне в спальню. Его лихорадочный стук сразу же будит меня.

— Не знаю, что я такого сказал, — сообщает он, запыхавшись.

— Уверен, вы ни в чем не виноваты, — говорю я ему, и мы спешим к его двери. — Подождите снаружи. Нет, приведите Орландо. Его комната в конце коридора, наискосок от высоких напольных часов.

Я вхожу, тихо шепчу по-итальянски, потом сажусь на кровать и жду, пока она стряхнет оцепенение. Я не видел ее такой с тех пор, как мы жили в Ка-д-Оро. И не думал, что когда-нибудь увижу. Я считал ее неумолимой, как стальной капкан. Столько лет она была тверда, далека и несокрушима.

Я недоступна пониманию, — говорила она Джеку, отвергая его любовь. — Я — порождение фантазии, и больше ничего. Я ничего не могу поделать, только найти их и заставить страдать.

Я не знаю, что с ней делать; мне одному не справиться. О, как бы я хотел, чтобы здесь был Маттео! Только он и умеет утешать ее.

Взгляд Белладонны направлен в какую-то точку над кроватью Гая. Я не касаюсь ее из опасения, что вызову еще более сильную реакцию. Проходит немного времени, она содрогается всем телом, и глаза останавливаются на мне.

— Пусть он уйдет, — говорит она, раскачиваясь взад и вперед. — Пусть он уйдет.

На миг у меня перед глазами вспыхивает давно забытое зрелище — влажный лоб мистера Дрябли. Пусть он уйдет. Так говорила она ему в Мерано, когда он напугал ее.

Кто вы такая? Зачем вы здесь?

— Он ушел, — говорю я, будто успокаиваю ребенка. — Тебе ничто не грозит. Ты в своем доме, в Виргинии, и тебе ничто не грозит. Пойдем, пора спать. — Я оглядываюсь — в дверях высится массивная фигура Орландо. Мне сразу становится легче.

Cara mia, — говорит ей Орландо. — Avanti, per favore, cara.

Будто в трансе, она медленно поднимается и выходит с ним. Он отводит Белладонну в ее комнату. По дороге он будет тихо разговаривать с ней по-итальянски, голосом глубоким и успокаивающим, как у Леандро, и посидит с ней, пока она не уснет. А потом сядет и будет охранять, пока она не проснется.

Гай смотрит им вслед. Я касаюсь его руки, и он вздрагивает от неожиданности.

— Простите, Томазино, — говорит он и проводит рукой по волосам. — До сих пор не понимаю, что я такого сказал, чем так напугал ее. Сказал, что я люблю ее, вот и все. Потому что я действительно ее люблю. — Он смотрит на меня, заметно волнуясь. — Вы знаете, я никогда прежде не говорил этих слов. И они — чистая правда.

— Гай, я очень рад, честное слово. Я на вашей стороне, — серьезно говорю я. — Хотя, мне кажется, она не очень-то внимательно слушала то, что слетало с ваших губ.

— Действительно, — говорит он, вздыхает и бредет к себе в комнату. Там он садится на кровать, его плечи сутулятся. На утомленном лице проступают морщины, которых я раньше не замечал. Ему очень, очень грустно, и мне хотелось бы сказать ему что-нибудь ласковое, успокоить и его тоже.

Проклятье. Сегодня ночью я ни на что не годен.

1 ... 95 96 97 98 99 100 101 102 103 ... 148
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?