матери, и от меня, так что получила двойную дозу. И, по-моему, это хорошо. Мир полон людей, которые либо боятся потерпеть неудачу, либо в случае провала им страшно попробовать еще раз. Остальные люди такие, как мы, – слишком упрямы, чтобы сдаться.

Я сделала глубокий, судорожный вдох:

– Джек ушел.

– Знаю. Мы перекинулись с ним парой слов, когда он пришел на прощание поцеловать близнецов.

Представив этот разговор, я улыбнулась, уткнувшись носом в его рубашку:

– Спасибо, пап. Я рада, что ты прикрываешь меня.

– Конечно, а как иначе. Мы все это делаем. Хотел бы я знать, что у Джека на уме, но он мне не сказал. Я просто думаю… – Он умолк. – Не бери в голову. Не хочу соваться туда, где мне не место.

– Я исчерпала все варианты, папа, так что если хочешь вмешаться, давай, я не возражаю.

Он помедлил мгновение, и лишь потом заговорил:

– Как я уже сказал, мы с твоей мамой оба люди упрямые… или волевые, в зависимости от того, чья это точка зрения. – Он улыбнулся мне. – С тех пор как я встретил Джинни, у меня никогда не было иллюзий, что женщины – слабый пол. Некоторые мужчины – и Джек из их числа – ценят сильных женщин. Но иногда, когда задето их мужское эго, это сбивает их с ног и им начинает казаться, что они должны во что бы то ни стало самоутвердиться.

– Послушать тебя, так Джек похож на пещерного человека, ушедшего на поиски самого большого волосатого мамонта, чтобы притащить его домой на ужин.

Отец усмехнулся, его плечо зарокотало под моей щекой.

– Это почти то же самое. Не знаю, что у него на уме, но я ставлю на то, что он попытается доказать тебе свою значимость. Чтобы стать достойным тебя, если в этом есть некий смысл.

– Никакого. Но я хочу попытаться это понять, тем более что у меня просто нет выбора. Сейчас я зла на него за то, что он не сказал мне, что происходит. Но я отказываюсь сдаваться. У меня есть дети, моя карьера, подготовка к вечеринке подарков и сломанные старинные напольные часы в моей гостиной, и все это на моих женских плечах. Я не могу сидеть сложа руки, у меня просто нет на это времени.

– Именно. И он знает, что так и будет, потому что так поступают сильные женщины.

– Просто это так больно, – сказала я, не в силах скрыть слезы в голосе.

Он обнял меня за плечи, крепко прижал к себе и поцеловал в макушку.

– Я знаю, Орешек. Знаю.

Мы долго сидели, глядя на то, что осталось от сада, и оба представляли себе будущие возможности. В конце концов я села прямо и вытерла глаза чистой бумажной салфеткой, которую протянул мне отец.

– Чувствуешь себя лучше? – спросил он.

Я кивнула:

– Немного. Спасибо.

Улыбнувшись, он спросил:

– Ну как, девчонки, была какая-то польза от встречи с Ребеккой?

Мое сердце согрелось от слов «девчонки», простых слов, иллюстрирующих, как далеко мы все продвинулись за несколько коротких лет в наших отношениях друг с другом.

– И да и нет. Мы узнали, что вообще-то нам не нужно слишком напрягаться, планируя вечеринку. Ребекка любезно предоставила мне папку со своими идеями, адресами поставщиков и магазинов, где она уже заказала товары. Мне остается только их забрать. И оплатить, конечно.

– Предположу, что это часть «нет». А что в части «да»?

– Помнишь картину, о которой я тебе говорила, ту, которую Марк Лонго «позаимствовал» из коллекции Вандерхорстов в Чарльстонском музее? Я видела ее сегодня у них дома и нащелкала около десятка снимков. Похоже, Ребекка считает, что в этой картине содержатся все ответы, которые ищет Марк, включая финансовую свободу. Но ни Джейн, ни мама, ни я ничего не увидели. Мы даже проверили рамку и подложку, вдруг там спрятан какой-то большой бриллиант, но ничего не нашли. И мы подумали, не является ли это очередной фальшивкой со стороны Марка.

– Фальшивкой? Такое слово услышишь не каждый день.

Я покачала головой, вспомнив, что подумала о том же, и попыталась вспомнить, где я недавно видела его написанным.

– Верно. Но оно подходит. – Я вытащила телефон и, открыв на сделанных недавно снимках, пристально изучила крупный план лица херувима – серый камень был усеян звездными вспышками света.

– Дай взглянуть. – Отец достал из кармана очки и надел их, а я передала ему свой телефон. Водя пальцем по экрану, он начал пролистывать фотографии. – Прекрасная картина, не правда ли? Я люблю сад, весь покрытый росой… мы, садовники, называем росинки поцелуями ангела.

Я улыбнулась:

– Как мило. Раньше я думала о росистой траве как о чем-то, чего следует избегать, если только я не хочу испортить обувь.

– А больше ты так не думаешь?

– Лишь немножко. Но теперь я буду думать об этом как о поцелуях ангела.

Поднеся экран ближе к лицу, он продолжил рассматривать снимки.

– Итак, что именно я должен найти?

– Хороший вопрос. Просто что-то ценное. Но мы увидели только фонтан и росу. И писающую статую.

– И пса.

– Что? – Я наклонилась, чтобы рассмотреть поближе. – Где?

Он увеличил изображение и испачканным зеленью пальцем указал на небольшую коричневую фигурку, сидевшую по стойке «смирно» в траве рядом с фонтаном, идеально сливаясь с тенями кустов позади. Я моргнула, просто чтобы убедиться, что она не исчезла.

– Это похоже на оптическую иллюзию. Но стоит его заметить, и вы уже не сможете его не увидеть. Интересно, так и было задумано художником?

Отец уменьшил фото.

– Кто бы ни был этот художник, он или она не поставил своей подписи. Если предположить, что картина была написана по заказу, я уверен, собака появилась на ней намеренно. За прошедшие годы мы уже поняли, что Вандерхорсты обожали головоломки. – Он снова просмотрел фотографии, остановившись на сделанном мною крупном плане кустов, где теперь, когда я знала, что искать, была отчетливо видна собака.

– Нола думает, что его кличка Отис, – сказала я, прищурившись, чтобы лучше видеть.

– Я не буду спрашивать, почему она так думает. – Отец поднес телефон ближе к лицу, загораживая мне обзор. – Возможно, оно написано у него на ошейнике. – Он на миг застыл в таком положении, но затем со странным выражением лица откинулся назад. – Ну, что же, – произнес он.

– Что именно? Его имя на ошейнике?

– Нет, – медленно сказал он. – Но эти яркие пятна на его шее, похожие на гигантские капли росы? Я почти уверен, что это никакая не роса.

Я бесцеремонно выхватила из его рук телефон и поднесла ближе к