Кора продолжала плакать. Прошло больше часа, прежде чем она наконец-то повернулась к полицейскому и поинтересовалась:

– Ну как я могла об этом забыть?

Он пожал плечами.

– Госпожа Бендер, об этом вам лучше поговорить с профессором Бурте. Задайте ему этот вопрос. Он наверняка сможет вам все объяснить.

– Но я спрашиваю у вас. Как я могла об этом забыть?

– Это со многими случается, – произнес Рудольф, помолчав пару секунд. – В новостях часто говорят об авариях. Некоторые участники помнят только, как подъезжали к перекрестку. А что случилось потом – неизвестно.

– К перекрестку… – пробормотала Кора.

Она снова покачала головой и несколько минут помолчала. А когда заговорила снова, в ее голосе появилась горечь.

– Пять лет!

Голос Коры задрожал, и она умолкла, а потом пояснила:

– Я целых пять лет думала, будто убила сестру. Все так думали: отец, Маргрет, Грит. Нет, Грит так не думала. Она всегда говорила: «Не верю, что ты это сделала». Но она также говорила: «Не верю, что ты кололась». Однако стоило посмотреть на мои руки, и все становилось ясно.

И вдруг Кора отбросила левую руку в сторону. Рудольф качнулся вперед и ударился локтем о руль.

– Осторожней, госпожа Бендер! – крикнул он.

У него вспотели ладони. Стрелка спидометра показывала сто шестьдесят. Слева от него был дорожный отбойник, справа – колонна грузовиков.

Не обращая внимания на шефа, Кора замерла, не убирая руку.

– Зачем он это сделал?

Полицейский медленно сбросил скорость – делать это резко было бы нельзя, иначе он мог бы столкнуться с ехавшим сзади водителем. Потом Рудольф взял руку Коры и положил ей на колени.

– Не делайте так больше. Или вы хотите убить нас обоих?

– Зачем он это сделал? – повторила Кора.

– Вы же знаете…

– Нет! – воскликнула она. – Не знаю. Для того чтобы уберечь Франки, ему не обязательно было калечить меня. Достаточно было рассказать мне, что я бросилась под колеса его машины. Я так часто жалела, что мне не удалось покончить с собой… Он говорил о травмах в промежности, а у меня их просто не могло быть – Джонни не причинил мне вреда. Зачем он мне лгал? Господи, я до сих пор слышу его слова: «Серьезные повреждения позволяют сделать только один вывод…» Зачем он так сказал?

Кора была вне себя. А Рудольфу хотелось, чтобы она успокоилась. Он не мог въехать на узкую полосу стоянки: между грузовиками не было просвета.

– Вы же знаете ответ, госпожа Бендер.

– Да, знаю. Но я хочу услышать его от вас. Скажите! Ну же, говорите! Мне нужно услышать это от кого-нибудь. Когда я думаю об этом, легче мне не становится.

Однако Рудольф не мог выполнить ее просьбу. Отбросив чувства, он снова стал просто полицейским. Полицейским, проделавшим хорошую работу. И ему больше не хотелось вкладывать ей в уста слова и отправлять обратно к Бурте с предварительно заготовленной версией.

Но все же он сказал:

– Отец Франки боялся, что вы пойдете в полицию. Он не знал, сколько продлится ваша амнезия. Если бы вы когда-нибудь вспомнили о том, что случилось в подвале, кто бы вам тогда поверил? В конце концов, прошло почти шесть месяцев. О том, что все это время вы лежали у него дома, знали только он, его жена и сын. А теперь успокойтесь, госпожа Бендер. Когда мы вернемся, поговорите обо всем этом с профессором Бурте. Я тоже с ним поговорю. И с прокурором, и с судьей. Я расскажу им о том, что мы услышали от господина Франкенберга.

А они услышали многое. Об экстренной помощи в подвале. Потом – о долгой дороге сквозь ночь. Франки на заднем сиденье держал голову Коры на коленях. Его пальцы были на ее шее; каждые несколько секунд, словно в бреду, он повторял: «Пульс еще прощупывается».

Насколько велик был риск для нее не пережить поездку, должны судить эксперты. Что делали бы Франкенберги, если бы крохотный огонек в ее теле угас?

Возможно, они на это надеялись. Не Франки, а его родители. В этом случае Йоганнесу Франкенбергу не пришлось бы ломать руку своему сыну… Был бы обнаружен еще один труп неизвестной где-то на обочине, без одежды и документов. Еще одна несчастная, как та, что нашли в Люнебургской пустоши. На вопрос о том, действительно ли это было тело Магдалины, придется отвечать Оттмару Деннеру и Гансу Бюкклеру. Если удастся их найти.

– Нельзя было брать ее с собой, – прервала Кора размышления шефа. – Я знала, что не следовало этого делать. Прекрасно знала. Возможно, мне было все равно, умрет ли она. Я просто хотела быть с Джонни. Все из-за этого! Моя мать всегда говорила, что желания плоти ведут к бедам.

– Госпожа Бендер, ваша мать – сумасшедшая, – напомнил Рудольф. – И всегда была такой.

– Нет, – пробормотала Кора, – не всегда. Маргрет как-то рассказывала мне… – Она не договорила и спросила: – Что будет с Маргрет?

Но не дала Рудольфу ответить, заговорив быстро-быстро:

– Послушайте, давайте условимся: я ведь сказала Джонни, что моя сестра дома и больна. И что я встретила эту девушку на парковке. Мы же можем повторить эту версию. Никому не удастся опровергнуть наши слова.

– Госпожа Бендер, сделайте одолжение, вспомните, что советовала вам Маргрет. Подумайте о себе. Я не единственный, кто слышал, что вы сказали. Кроме того, со слов своего сына господин Франкенберг знает о том, что погибшую девушку звали Магдалина. И вы сами заявили ему о том, что вам нужно ехать домой, к больной сестре.

– Конечно. Это доказывает, что она была дома! – воскликнула Кора. – А Франки не мог знать об этом наверняка. Девушка сказала ему, что ее зовут Магдалина и она моя сестра. Но это была всего лишь игра. Мы могли договориться с ней об этом. Врачи в Эппендорфе подтвердят, что она не могла быть моей сестрой. Магдалина была слишком тяжело больна, чтобы выходить из дому. Это сработает. Вам стоит только захотеть…

Рудольф покачал головой.

– Не сработает, госпожа Бендер. Вы не сможете выпутать Маргрет из этой истории.

– Но она сделала это только ради меня. Нельзя же посадить ее за это в тюрьму! Вы не арестуете Маргрет, пообещайте мне!

Это Рудольф мог пообещать ей с чистой совестью. За Маргрет он не отвечает, ею пусть занимаются его коллеги из Северной Германии. Впрочем, возникает вопрос, в чем именно ее обвинять. Организация похорон не преследуется по закону. Кремация… И тут он вспомнил.

Слова Грит Адигар: «Все прошло как положено. Сначала огонь. Потом море. Похороны в узком кругу». И только Маргрет знала, что находится в урне. Грит Адигар видела, как она развеяла пепел над Северным морем.

Рудольф спросил себя, кого Маргрет могла отправить в крематорий и заглядывал ли судмедэксперт, как это обычно бывает, в гроб перед отправкой в печь. И тут полицейского бросило в жар. Он вспомнил, что Кора сказала о совершенной Маргрет краже. Будь оно все проклято! Это было неслыханно, но вряд ли сегодня удастся это доказать, если уж пять лет назад никто не заметил, что где-то не досчитались трупа.