– Спасибо большое! Мне еще ни один мужчина, кроме папы, подарков не дарил, особенно красивых.

Кэл обнял меня, позволяя оценить и величину мускулов, и ширину плеч, и жесткость сильного тренированного тела, и еще – насладиться неповторимым, только ему присущим ароматом. В голову пришла хорошая идея, и я поспешила ее осуществить.

Отстранившись от Кэла, разворошила свой мешок и нашла тонкий плетеный кожаный шнурок, который купила как раз для того, чтобы хоть как-то сдерживать свои волосы. Под заинтересованные мужские взгляды забрала у Кэла гребень и спросила:

– Можно я тебе тоже косу заплету и подарок сделаю? Не такой красивый и дорогой, как твой, но другого у меня пока нет.

Кэл вскинулся и посмотрел на меня с отчаянным голодом. У меня невольно появилась тревожная мысль: может, сказала что-то не то. И взгляд его тревожил мою женскую суть, радостно откликнувшуюся на этот голод, и внизу живота разгорался пожар, заставляя гореть щеки и даже уши.

Не знаю, что он прочел у меня на лице, но, довольно улыбнувшись, взял мою руку и поцеловал ладонь, в которой я сжимала подарок. Затем сел передо мной, повернувшись спиной, и откинул голову, предоставив в мое распоряжение шикарную шевелюру.

Прикинув немалый объем предстоящих работ, я предложила:

– Может, две заплести?

Гритнир с Ладросом поперхнулись чаем и насмешливо уставились на меня. Кэлэбриан тоже улыбнулся, но с другим выражением лица. Как собственник! Я забеспокоилась не на шутку, даже гребень отложила.

– Маленькая моя! Пока ты только одну заплести можешь, – спокойно, доброжелательно ответил Кэл, возвращая в мои руки гребень. У меня на душе отлегло, но как только я начала расчесывать волосы, он низким бархатным голосом пообещал: – Но, думаю, очень скоро тебе придется плести и вторую. Я постараюсь…

Я опять замерла. Ничего не понимаю! Разыгрывают что ли?

Я расчесывала волосы, пока те не заструились шелковой волной. И не заметила, как вся потерялась в этом увлекательном и приятном занятии.

Завязала кожаный узелок на кончике косы и перекинула ее Кэлу на грудь, довольная собой:

– Вот, принимай работу!

– Великолепна и безупречна, как ты сама, моя единственная!

Сначала я впала ступор, потом загорелись щеки. Даже такому книжному знатоку отношений между мужчинами и женщинами, как я, стало понятно, что за мной, оказывается, ухаживают. Осталось выяснить, насколько серьезны его планы и не хочет ли эльфан просто снять напряжение.

Глава 14

День выдался пасмурным, по небу неслись рваные облака. К вечеру когда мы неожиданно выехали на лесную опушку и увидели большое подворье с крепким двухэтажным домом, начал накрапывать мелкий дождик. Мои спутники, посмотрев на хозяйственные постройки, сделали вывод, что здесь живет деревенский кузнец, значит, неподалеку находится большая деревня. Искать приют в другом месте мы не стали и, подъехав, постучали в ворота.

Встретил нас широкоплечий бородатый человек в серой домотканой рубахе и темных плотных штанах. Руки-лопаты, глаза-буравчики – обычный трудяга. Переговорив с Ладросом, мужик согласился принять нас на постой, но сразу предупредил, что все мы в доме не поместимся, туда могут пустить на ночевку только меня, а аны переночуют на сеновале.

Прежде чем согласиться, Ладрос вопросительно посмотрел на Кэлэбриана, а тот в напряженном раздумье – на меня, зябко кутавшуюся в сырой плащ, и согласно кивнул. Лошадей завели на конюшню, задали им корму и собрались в большой, скудно освещенной масляной лампой и печным пламенем горнице. Зато теплой и сухой! Эльфаны, прежде чем разместиться на лавках за столом, пустили под потолок магический шарик-светлячок.

Невысокая плотная женщина, босая, в крестьянской одежде суетилась возле печи – готовила для нас поздний ужин. Ей помогали девочки лет семи и шестнадцати. Когда старшая помощница подняла лицо и повернулась ко мне, я заметила, почему она не поднимает голову и низко повязала платок. Правую щеку рассек уродливый шрам. Бедняжка, с таким-то «украшением» вряд ли ее замуж возьмут без большого приданого. И так жалко ее стало, до слез. Прикинув все за и против, которых практически не нашлось, решила чуть позже, после ужина, заняться девушкой и постараться убрать шрам.

За ужином мы осторожно отвечали на вопросы хозяев. Я уже плотно поела и мечтала уйти спать, но тут все насторожились, услышав хриплый кашель с печки.

– Не пугайтесь, гости, это мой сынок. Хворый он с рождения, с трудом вот двенадцать годочков у смерти отвоевали, но ему все хужее и хужее деется, – хозяин с теплом и грустью в голосе успокоил нас, а сам подошел к печке и, посмотрев наверх, спросил: – Кирван, может, поешь, сынок?

В ответ – хриплый грудной кашель из-под вороха одеял.

Наверное, совсем дело плохо. Я подошла к хозяину и, положив ладонь на его огромную мозолистую ручищу, попросила:

– Спустите сына вниз, я посмотрю, что можно сделать. Я хоть толком не обученная, но целительница. Возможно, помогу.

Женщина, прижав к груди руки, с надеждой посмотрела на опешившего мужа. Ну да, еще бы, светлая эльфийка решила человеку помочь – это на Лайвосе из области фантастики. Наконец, тот молча кивнул и позвал мальчика. Из-под одеяла высунулся худосочный, синевато-бледный паренек на вид лет семи от силы. Как только отец положил его на лавку, я присела рядом и с болью в сердце осмотрела.

Боже мой, как же все это знакомо! Двадцать два года я страдала от похожего недуга. И только технологии моего мира и деньги моей семьи позволяли мне жить. Погладив мальчика по щеке, сквозь слезы прошептала ему, глядя в испуганные и вместе с тем восхищенные глазенки:

– Со мной долгое время было то же самое, а теперь, видишь, вполне здорова. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты тоже поправился и в свое время порадовал отца и мать внуками. Только потерпи, милый, может быть больно, но ты уже большой парень и сможешь выдержать.

Откинув одеяло, положила руки на худую узкую грудь и скользнула чистой силой в его тело…

Не знаю, как долго я провозилась с ребенком, но очнулась, склонившись перед лавкой на коленях. Мальчик спал, причем здоровым, крепким сном! Меня же словно паровоз переехал, да еще и видимо пару дней назад, потому что в животе, казалось, разорались голодные кошки, требуя еды.

Сев на пол, я устало оглядела эльфанов, напряженно изучавших меня, хозяина и хозяйку, прижавшихся друг к другу, и девочек у них в ногах, беззвучно глотавших слезы. Люди, похоже, боялись отвлечь меня лишним вздохом!

Пожав плечами, я тяжело вздохнула и объявила:

– У него сердце больное было, я исправила. Теперь кормите хорошо и гулять выводите почаще. Ходит пусть сам и подолгу. Только пару недель поосторожнее с ним. Ребенок ко всему привыкать будет, а бегать прямо сейчас захочет. Вот как проснется, так и захочет, а пока нельзя. Надо постепенно. И, хозяюшка, мне бы опять поесть, а то твоему сыночку всю силу отдала.