— Бонжур! — сказал Поль, выходя из машины. — Мсье, можете меня поздравить: Алена приняла мое предложение!

— О, поздравляем! — еще больше оживились адвокаты. — Это потрясающе!

А Поль подвел Алену к остальным присутствующим:

— Мсье, прошу знакомиться: моя невеста Алена. — И повернулся к Алене: — Мон амур, это покупатели, они хотят купить у меня эту верфь…

Но Алена уже давно смотрела на этих покупателей глазами, расширившимися от ужаса. Точнее, на одного из них — председателя Фонда поддержки воздушных путешествий в защиту мира и прогресса.

— Бонжур, мадемуазель, — сказал он, подойдя к Алене. И, склонившись к ее руке для поцелуя, негромко прибавил по-русски: — Мы с тобой не знакомы. — А дальше опять на плохом французском: — Очень приятно, рад познакомиться. Вы действительно из России?

Позже, когда клеть с покупателями, возносимая гигантским подъемным краном, стала медленно подниматься над верфью, открывая величественную панораму строительства океанских танкеров и сухогрузов, Поль, стоя со своими гостями, давал пояснения:

— За год мы спускаем на воду шесть нефтеналивных супертанкеров и десять сухогрузов. При желании и небольших инвестициях порядка двухсот — трехсот миллионов долларов эту верфь можно расширить, сделав тут насыпную дамбу. Но главная ценность моей верфи не в этом. Я продаю не только и не столько эти производственные мощности, я продаю свое имя. Потому что суда, сошедшие с верфи Поля Лепера, по надежности — вне конкуренции. Это как «мерседес»…

А тем временем в стороне Алена и председатель фонда негромко общались по-русски.

— Я так за тебя рад! — говорил председатель. — Приятно знать, что мы способствовали твоей удаче. Надеюсь, ты это тоже помнишь и поможешь нам.

— В чем?

— Ну, ты же понимаешь, что, кроме нас, этой верфью интересуются и другие люди, и твой жених размышляет, кому продать. Но ты, конечно, порекомендуешь нас, тем более что мы сразу даем наличными. Деньги у нас, как ты знаешь, есть, и вообще мы легализуемся. Мы идем в большой бизнес. Ты поняла?

Алена поняла, что она в ловушке.

И когда по дороге домой, в машине, Поль спросил: «Ну? Что скажешь?» — она отвернулась, сделав вид, что занята своими мыслями. Но он настаивал:

— Алена!

— Да… Что?

— Какое у тебя мнение об этих людях?

— Еще не знаю…

— Как? — возмутился он. — Это же твои земляки. Ты пойми: я продаю не просто верфь, я продаю верфь с моим именем и репутацией, которую я создавал годами!

— Да?.. Знаешь, я бы на твоем месте повременила с этой сделкой.

— Почему?

— Ну, мне так кажется… Я… я это… — Она не знала, что сказать, и стала выдумывать на ходу: — Я хочу позвонить в Москву, навести о них справки. Обещай, что до этого ты не подпишешь никаких контрактов.

— Они дают на тридцать процентов больше, чем все остальные. Это очень серьезно! Ты даже не представляешь, какие это деньги!

Алена обняла его:

— Пожалуйста, дорогой, обещай…

Поль недовольно засопел:

— Тебе недели хватит?

Что делает женщина, когда ее одолевают тревога, неуверенность или неразрешимые проблемы?

Могу поспорить, мужчины ни за что не догадаются.

Зато читательницы подтвердят: чтобы избавиться от неразрешимых проблем, женщина или ест, или готовит.

Шестое чувство говорило Алене, что появление руководителей фонда в Монако добром для нее не кончится. Но как ей быть? На что решиться? Стараясь подавить чувство тревоги, Алена с головой ушла в домашнее хозяйство и в Монте-Карло, в модерновой кухне городской квартиры Поля, устроила кулинарный бум. На плите шипели огромные сковородки, в духовке что-то шкворчало и булькало, а Алена, стоя у стола в домашнем халатике и переднике, острым ножом мелко-мелко резала морковь, спаржу, анчоусы и прочие средиземноморские дары земли и моря.

Поль, застав ее за этим занятием, недовольно нахмурился:

— Что ты делаешь? У нас же есть повар, слуги!

— Подожди, не мешай!

Но он возмутился и даже повысил голос.

— Что значит «не мешай»? Я тебе запретил заниматься домашней работой! Посмотри на свои руки! Немедленно прекрати!..

Алена в сердцах швырнула нож в раковину:

— Ты ничего не понимаешь! Я русская женщина! Если я люблю мужчину, я должна приготовить ему обед, постирать носки, погладить рубашку! Иначе на хрена я нужна? Только для траха? Так купи себе куклу надувную… — И она расплакалась.

Он тут же утих, обнял ее.

— Ну зачем ты так?.. Я не хотел тебя обидеть… Просто мы вечером идем на прием, а у тебя руки смотри какие стали… — Он стал целовать ей руки. — А что слышно из Москвы? Ты узнала про этих людей?

— Узнаю… Подожди…

— Сколько можно ждать? Я теряю деньги. И адвокаты уже нервничают…

— Я не знаю, сколько ждать… Это не от меня зависит… Я жду подходящего момента…

— Какого момента?

— Не важно. Ты не поймешь. Подожди…

Ждать пришлось еще ровно три дня. На четвертый, когда Алена в своей маленькой и открытой «альфа-ромео» выехала из подземного гаража в доме Поля в Монте-Карло и притормозила перед поворотом на улицу, к ней в машину сел председатель Фонда поддержки воздушных путешествий.

— Здравствуй, Алена. Ты не возражаешь?

— Нет, пожалуйста. — Алена сделала вид, что не ждала этой встречи. — Вы еще не уехали? Куда вас подвезти?

— Нам с тобой по дороге.

Алена тронула машину, покатила по Монте-Карло и одновременно стала рыться в своей сумочке.

— Что ты ищешь? — спросил председатель. — Сигареты?

— Нет, помаду. Тут у моря губы обветриваются. Вот, нашла. — Алена достала из сумочки помаду и подкрасила губы.

— Ты мне можешь объяснить, что происходит? — сказал председатель.

— Где? — невинно спросила она.

— У твоего жениха. Мы же с ним обо всем договорились. А он почему-то тянет, ничего не подписывает. Ты можешь на него нажать?

Алена, ведя машину, тут же перешла на деловой тон:

— Знаете, дорогие, я больше не работаю в потемках. Чтобы нажать, я должна понять вашу игру. Как вы хотите его кинуть?

Он сделал изумленное лицо:

— С чего ты взяла, что мы хотим его кинуть?

Она поморщилась:

— Слушайте, мы же знакомы не первый день! Давайте без лапши на уши.

— Хорошо, — согласился он, — без лапши. Ты помнишь, что ты нам должна? А мы долгов не прощаем, мы не в церкви.