– Нет, не поэтому. Твоя миссия во имя колена Иедды подошла к концу. Нам больше не нужно следить за тем, что происходит в мире и особенно – в Израиле.

– Я не понимаю, – сказала Аня, помогая бабушке подойти к двери, которая лежала на двух огромных козлах из амбара. Он смотрела, как старая женщина положила иссушенную руку на плечо Миклы, стараясь не прикасаться к его голове. Мадам Корвески хотела, чтобы он спал, пока она будет делать то, что задумала. Она легонько погладила его, и волк фыркнул, а затем затих.

– Мы на перепутье, дитя мое. Мир начал собирать больше информации, чем бы можем скрыть. – Королева цыган повернулась и печально посмотрела на Аню. – Боюсь, что причиной этому стал твой брат. Он был слеп, а теперь начинает понимать, что сделал, и видеть, каким событиям дал толчок. – Мадам Корвески посмотрела на Миклу и погладила густой мех спящего животного. Она нежно провела рукой по всей длине волка, прихрамывая на ходу.

Аня подошла, чтобы помочь старухе, но та покачала головой, дотронувшись рукой до места перелома на задней правой лапе животного.

– Он сделал это, думая, что облегчит жизнь нашему народу. А теперь миру стали известны многие вещи, и эти знания не должны покинуть эти горы.

– Дурак, – сказала молодая цыганка, покачав головой при мысли о наивности своего старшего брата. – Что нас ждет? – спросила она, боясь услышать ответ.

Старая цыганка замерла, нащупав небольшой перелом кости. Она наклонила голову и закрыла глаза. Мадам Коовески чувствовала свое собственное прикосновение на своей опухшей лодыжке и знала, что оно успокаивало не только ее, но и Миклу тоже. Она кивнула и глубоко вздохнула.

– Все не так плохо, как я думала, – сказала она, улыбнувшись, и потерла рукой мускулистую ногу голиа. – Мы тебя быстро починим, неуклюжий волк, – добавила цыганка, смеясь над своими собственными словами.

– Бабушка, что нас ждет? – повторила Аня.

– Ничего, кроме полного краха нашего образа жизни. – Старуха сказала это слишком спокойно, и ее внучке показалось, что она неправильно ее поняла.

– Все не может быть так…

– А я не уверена, что это плохо.

Теперь Аня была полностью шокирована. Она ухватилась за старую деревянную дверь, чтобы устоять на ватных ногах, и почувствовала, что ее сердце разбилось от мысли о том, что они потеряют гору и все то, что они защищали три с половиной тысячи лет.

Не успела Аня ничего сказать, как старуха подняла руку, останавливая ее поток вопросов.

– Мы обсудим это после того, как я позабочусь о Микле. Нужно отправить его в храм, как только ему станет получше. Остальные голиа, возможно, успокоятся, когда он вернется невредимым.

Младшая Корвески стала смотреть, как ее бабушка готовится к целебным заклинаниям, которые должны были облегчить боль не только Миклы, но и ее самой. Внучка подошла, взяла ее под руку и помогла ей дойти до кухни, которая была всего в нескольких шагах.

– И тогда мы обсудим этого высокого американца, которого ты привела домой, – сказала цыганская королева.

– Он спас мне…

И снова улыбка и поднятая рука прервали Аню.

– Ты знаешь, как я отношусь к таким сюрпризам. Ты всегда приносила домой животных, потому что они были больны или нравились тебе. – Пожилая женщина повернулась к молодой, все еще улыбаясь. – Но мне кажется, что этот найденыш значит немного больше для моей внучки.

Ее рука опять не дала Ане ответить, и та начала злиться, пока ее бабушка копалась в своих коробках и шкафчиках в поисках вещей, которые были нужны для целебного заклинания.

– Я цыганка, дорогая моя, и некоторые истории о нас – правда. Я знаю, что ты долго отсутствовала, поэтому допускаю, что у тебя могут быть сомнения. Но я чувствую, что этот мужчина завладел твоим сердцем. – Старуха прекратила копаться и повернулась к молодой женщине, которая выглядела в точности как бабушка в ее возрасте. – Послушай меня, девочка, – сказала она, перестав улыбаться и крайне серьезным тоном. – Все скоро изменится, и сейчас не лучшее время для того, чтобы рядом с племенем Иедды находился твой американец.

Ане не хотелось вступать в какую-либо конфронтацию с бабушкой. Мадам Корвески была стара и видела все не так четко, как раньше. Но новость о ее брате начала тяготить молодую цыганку. Она улыбнулась и поцеловала бабушку в щеку.

– Твои пророческие способности тебя подвели, бабушка, американцу не интересна цыганка с гор.

Старуха рассмеялась.

– Ты слишком долго отсутствовала. Я так скучала по твоей улыбке! И я даже не буду говорить, как плохо тебе удается врать.

С этими словами бабушка обвила руки вокруг Ани и обняла ее, словно в последний раз.

* * *

Насколько понял Найлз, пятерым пассажирам военного «Хаммера» нравилось находиться в караване старых машин, грузовиков и другой рухляди. Они кивали и показывали на знакомые им с детства автомобили. Там было все от прогнивших «Шевроле» до французских «Ситроенов».

– Это потрясающе, – сказала Элис с заднего сиденья «Хаммера».

– Можно и так сказать, – согласился Комптон. – Я думал, что большинство этих машин развалились примерно в то время, когда убили Кеннеди. Что могло случиться, что на перевал приехало столько цыган?

– Я много раз об этом слышала, но никто их тех, с кем я говорила, никогда не видел Сбор.

– Сбор нехилый, – сказал Найлз, наблюдая, как мимо них проехала старая и помятая «Тойота» с десятью детьми и несколькими взрослыми. Все они болтали и смеялись, и директор отдела 56–56 покачал головой. – Только непонятно, сбор чего. Посмотрите на их наряды, в каких стилях они одеты. Я словно смотрю на людей из разных веков. В основном шестидесятые, но некоторые и на конец девятнадцатого века тянут. Это удивительно!

– Цыгане, – чуть слышно произнесла Гамильтон.

– Что ты сказала? – спросил Комптон, наклоняясь к ней.

– Так выглядят настоящие цыгане, Найлз. Так они выглядят в реальности, а не в кино или в воображении обычных людей. – Элис посмотрела на Комптона и улыбнулась, и он понял, что она наслаждается каждой минутой происходящего. Эта женщина, наконец, была в своей стихии. – Это не те цыгане, которых можно встретить в Париже, Лондоне или Нью-Йорке. Нет, это те, кто остался рядом с горами.

Найлз посмотрел на пеструю группу цыган внутри проехавшего мимо грузовика.

– Ты хочешь сказать, что эти люди…

– Колено Иедды.

Комптон хотел ответить, но внезапно водитель «Хаммера» показал вперед.

– Перед нами деревня, и она непохожа на те, что мы видели внизу, тут довольно много народу.

Найлз и Элис посмотрели через ветровое стекло и увидели множество мужчин, женщин и детей, толпившихся вокруг небольшой деревеньки Патинаша. Многие стояли на дороге и среди деревьев, которые росли вокруг поселения, большинство играли и смеялись, пока ждали, а другие сидели и курили трубки и сигары, обсуждая стрижку и забой скота, которым нужно было заняться осенью. Женщины сплетничали о том о сем, а дети смотрели на затейников и артистов, ходивших в толпе.