то есть у отчима в загородном коттедже есть система скрытого видеонаблюдения. Однажды я заметила, как в люстре что-то блеснуло. Сначала подумала – лампочка или какой-то декоративный элемент дает отблеск. Потом прошло не знаю сколько времени, я заметила это явление опять. Причем видно его только с одной точки в комнате, если встать у окна и повернуться. Заинтересовалась. Поставила стул, забралась и обнаружила вмонтированную крошечную видеокамеру. Хотела спросить об этом отчима, но решила – раз дом не мой, то и не должно быть никакого дела до этой вещицы. А теперь вот думаю: если там не одна камера, а несколько? И если где-то есть сервер, на котором хранятся все видеозаписи? Может быть, это поможет нам понять, кто и зачем на нас объявил охоту?

Я смотрю на Максим и глазами хлопаю. Ничего себе открытие! Что же она раньше-то?.. Хотя, конечно, было не до этого, стоит признать и не быть слишком уж субъективным. Я вообще вон растерянный хожу который день, никак в себя прийти не могу – столько событий случилось буквально за одну неделю! А тут какая-то хитро вмонтированная видеокамера. Да ещё неизвестно, работает ли, а может просто так поблескивает, всеми позабытая. Но это наш шанс, и упускать его никак нельзя.

– Что же нам теперь, опять туда ехать? В третий раз нас точно убьют, – говорю обреченно, и Максим, видя мое уныние, подходит и кладет руку на плечо.

– Ты можешь не ехать со мной, если боишься. Останься на яхте, японцы за тобой присмотрят.

– Полтора.

– Что полтора?

– Полтора японца, – шучу я.

– Зря ты так. И Сэдэо, и Горо доказали, на что способны. Думаю, они даже в полуживом состоянии способны отбиваться. Настоящие самураи, – серьезно говорит Максим. Потом пристально смотрит мне в глаза и добавляет. – Только ты же всё равно потянешься за мной хвостиком, верно?

– Да, – киваю я.

Мажорка наклоняется и, гладя меня по голове, целует в губы. Я чуть приподнимаюсь в кресле навстречу, и мы замираем в нежном прикосновении. Мне становится спокойно и легко. Максим уверена в себе, а это значит, у нас всё получится. Если только будем осторожны, конечно.

– Когда выдвигаемся, командирша? – шутливо спрашиваю после поцелуя, оставившего на губах привкус неутоленного желания. Но этот сосуд мы обязательно наполним. Чуть позже.

– Прямо сейчас, естественно, – улыбается Максим. – Только на этот раз мы пойдем на яхте. А то у меня от вёсел мозоли. Боюсь, придется слишком долго грести.

– Могли и в прошлый раз, – замечаю я.

– Куда бы мы пришли ночью?

– Можно было днём.

– Мы разве не торопимся? – удивляется Максим.

– Да, но…

– Чем быстрее мы разрешим эту ситуацию, тем лучше. И чем дольше она станет развиваться, тем меньше у нас шансов на выживание. Прежде киллеры опережали нас, теперь настала наша очередь делать удары на упреждение. Возможно, эта поездка ничего не даст, но попробовать стоит, – убежденно говорит мажорка. Я согласен.

– Куда же мы пойдем?

– Есть тут неподалеку, в десяти километрах, село Фёдоровское. Доберемся до него, бросим якорь на траверзе, на большой воде…

– На чем?

– Траверз – линия, перпендикулярная курсу судна. Напротив, проще говоря, – терпеливо восполняет Максим пробелы в моем образовании. – До села доплывем на лодке, а оттуда на такси или попутке до Москвы, ну а дальше до пункта назначения.

– А если отчим твой там уже побывал, увидел следы пуль, стреляные гильзы и вызвал полицию?

– Едва ли он так поступит, – загадочно произносит мажорка. – У него не слишком гладкие отношения с правоохранительной системой. Я не знаю подробностей, но могу только сказать: копы – последние, кого позовет Альберт Романович, даже если у него над головой снаряды начнут рваться.

Максим идет на капитанский мостик, занимает своё место у штурвала. Я отправляюсь к японцам – сообщить нашу новую идею. По большому счету, этого можно и не делать. Они свою работу почти выполнили, а здесь, на водохранилище, нам телохранители, по большому счету, не нужны. Я обнаруживаю их увлеченно читающими что-то в интернете. По-японски я ни слова, потому интересуюсь по-русски, что такого они увидели.

– Это информация о состоянии здоровья вашего отца, Кирилла Андреевича, – говорит Сэдэо.

– Что с ним?!

– Тут написано, вышел из комы, поправляется, – отвечает японец. Я выдыхаю с облегчением. Хоть одна хорошая новость. Поспешу сказать об этом Максим, но прежде сообщаю японцам о нашем плане. Всё тот же Сэдэо говорит, что поедет с нами.

– А как же ваш коллега?

– С ним всё в порядке. Кризис миновал, он поправляется. Присмотрит за яхтой, – слышу в ответ.

– Да, я сделаю, – хрипло говорит Горо. Мертвенная бледность с его лица спала, он хотя и слаб по-прежнему, но антибиотики делают свою работу, телохранителю заметно лучше. Благо, пуля прошла навылет и не задела ни кость, ни крупных сосудов или нервных окончаний.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Хорошо, но сначала я спрошу Максим, – говорю и возвращаюсь к капитану. Сообщаю ей новость об отце, мажорка улыбается.

– Замечательно!

– Ещё Сэдэо хочет поехать с нами, – добавляю.

– В принципе, третий лишний. Но не в этом случае. Хорошо.

Я снова курсирую между мостиком и каютой, потом обратно. Через минут сорок яхта останавливается напротив села, мы втроем перемещаемся в лодку и спешим к берегу. За веслами Сэдэо, он управляет очень уверенно, словно занимался гребным спортом. Универсальный человек! И стрелять, и охранять, и на веслах. Настоящая находка. Жаль только, постоянно серьезный очень, никогда не улыбается. Но они оба такие. Молчуны. Самураи, что с них взять. Зато с нами теперь вооруженный человек.

Что полиция остановит и проверять станет, мы не боимся. У нас с Максим ничего нет, а японец – иностранный гражданин, его без дипломатического работника обыскивать нельзя. То есть попробовать можно, конечно, но едва ли какой-нибудь постовой захочет стать причиной международного скандала. Зато нам с мажоркой спокойнее: на случай, если вдруг в загородном доме нас ждут охотники за головами, будет чем отбиваться.

Дальнейшее путешествие проходит быстро, и вот мы уже неподалеку от дома, который дважды для нас едва не превратился в братскую могилу. Зато здесь вечный покой нашли двое нападавших. Вот там они, в овраге, присыпанные ветками и листьями. Если ещё никто их не