– Это была великолепная ночь, Эллен. Речь Джесси – это чудо. Жаль, что ты при этом не присутствовала. Без тебя ничего этого не было бы.

Она улыбнулась этим словам, но улыбка ее была окрашена печалью. Она все еще оставалась бледной: кожа у нее казалась почти прозрачной, а глаза опухли и потемнели. Смерть ребенка оставила на ней несмываемый след, чего он не ожидал.

– Сегодня я приду послушать твою речь. Меня ничто не остановит. Поцелуй меня, будущий президент Соединенных Штатов.

– Подхватила эту фразочку, да?

– После вчерашнего подсчета голосов? «Великий штат Нью-Йорк отдает все свои голоса за будущего президента Соединенных Штатов Грега Хартманна!» А сколько всего штатов?

Она протянула ему руки.

Грег наклонился над кроватью и нежно поцеловал ее в губы. Кукольник подтолкнул его: «Дай ее мне».

«Нет. Оставь ее в покое. Она достаточно страдала».

«Становимся сентиментальными, да? – насмешливо осведомилась его способность, но, похоже, спорить не захотела. – Тогда пошли куда-нибудь. Я проголодался».

Грег обнял Эллен.

– Послушай, – сказал он, – я пойду пройдусь. Может, навещу кого-то из больных, пожму кому-нибудь руки».

– Уже начал кампанию! – Эллен притворно вздохнула. – Мистер-Будущий-Президент-Соединенных-Штатов.

– Привыкай, моя хорошая.

– Тебе еще надоест пожимать руки, Грег.

Он странно улыбнулся.

– Вряд ли, – сказал он.

И у него в голове Кукольник повторил то же самое.

11.00

Спектор проснулся, чувствуя себя отвратительно. Во рту стоял металлический привкус, все тело болело. Все его пожитки остались в мотеле, так что он не мог ни побриться, ни почистить зубы. Ему придется заехать туда и привести себя в порядок, а уже потом отправиться с визитом. Он присел на край кровати и протер глаза.

Взяв телефонную книгу, он пролистал ее, пока не дошел до раздела «Больницы». Отыскав ту, в которой лежал Тони, он секунду поколебался, но потом все-таки набрал ее номер.

– Тони Кальдероне, пожалуйста, – попросил он телефонистку.

Ему пришлось выждать несколько гудков, пока в трубку не сказали:

– Кальдероне.

– Ага, так. Это Джим. Я хотел объясниться насчет позавчера.

– Ладно. Колин сказал, что ты был у меня в номере. Надеюсь, на тебя не напали еще раз.

Казалось, Тони рад его слышать.

– Нет, ничего такого. Просто отвлекли дела. – Спектору хотелось бы рассказать все откровенно, но он знал, что Тони ему не поверит. Он слишком предан своему делу. – Просто хотел дать тебе знать, что со мной все в порядке.

– Угу. Я немного тревожился. Речь написал. Моя лучшая. Надеюсь, у тебя получится ее послушать. – Тони чуть помолчал и спросил: – Ты уверен, что у тебя все нормально?

– Ничего такого, что не пройдет, когда я вернусь в Джерси. – Спектор нервно крутил телефонный провод. – Был страшно рад снова тебя увидеть. Честно.

– Мы еще встретимся, и скорее, чем ты думаешь. В Вашингтоне.

Казалось, Тони совершенно в этом уверен.

– Конечно. – Спектор знал, что уже вечером Тони его возненавидит. Вот вам и его единственный друг. Однако он понимал, что теперь не может остановиться. – Слушай, мне пора. До отъезда еще надо сделать пару дел.

– Ладно. Но когда все уладится, звякни мне. А пока береги себя.

– Пока.

Спектор бережно повесил трубку. Нельзя позволять глупой сентиментальности подтачивать его решимость. Она ему понадобится.

Спектор сунул бутылку виски в карман и перед уходом медленно осмотрел номер. Он знал, что больше сюда не вернется.

12.00

Джеку не удалось обнаружить Блеза, которого он время от времени пытался разыскивать, и он решил, что пора поехать в больницу и сообщить Тахиону об исчезновении внука.

Черт! Парнишка, наверное, окажется у постели деда!

Сторонники Хартманна бродили по отелю во всех стадиях опьянения и упадка сил. Желтая лента ограждения развевалась вокруг дыры, пробитой Джеком в полу. Джек заметил бойкую официанточку, которая ему запомнилась, и подмигнул ей. Она широко ему улыбнулась. Он был настолько занят идеями относительно этой официантки, что заметил Хирама только после того, как чуть не упал, налетев на огромный чемодан – почти дорожный сундук, – который тот поставил рядом с собой.

Казалось, для Хирама эта встреча стала не меньшей неожиданностью, чем для Джека. Глаза толстяка испуганно распахнулись. Может, в чемодане лежало нечто ценное.

С Хирамом был еще кто-то – худой джокер с короткими усиками и паутиной из кожи в пустых глазницах.

– Ой! Извини. – Джек обогнул чемодан и посмотрел на Хирама. – На речь с выражением согласия баллотироваться в президенты не остаешься?

– А! Нет. Я… э-э… и так задержался в Атланте дольше, чем рассчитывал. – Хирам устремил на Джека обведенные черным глаза. Выглядел он отвратительно: волосы растрепаны, в расстегнутый воротник рубашки видна язва на шее. Может, он спал прямо в костюме? Взяв Джека за плечо, он отвел его в сторону, подальше от ушей худого джокера, и повернулся к нему. – Я хотел с тобой поговорить, – почти прошептал он.

– Я тоже надеялся тебя увидеть. – Джек неуверенно улыбнулся. – Хотел сказать спасибо за тот раз. Когда ты так уменьшил мой вес, ты, наверное, спас меня от травмы.

– Рад был помочь. – Хирам оглянулся на джокера и, нервно улыбнувшись, снова повернулся к Джеку. – Я хотел кое-что тебе сказать, – добавил он.

От его тона у Джека по спине пробежал тревожный холодок. Джек понял: что бы Хирам ни собирался сказать, ничего хорошего он не услышит.

– Давай, – согласился он.

– Я хотел сказать, что теперь я понимаю, – сказал Хирам уныло. – Ты был прав, когда сказал, что ничего не знаешь, пока тебя самого судьба не испытает.

– О! – только и смог произнести Джек.

Ему совершенно не хотелось выслушивать эту исповедь. Кем бы ни был сам Джек и чего бы он ни сделал, ему ни к чему было таскать в голове чужие грехи. Ему более чем хватало своих собственных.

– Когда я нападал на тебя тогда, – продолжил Хирам, – на самом деле я нападал на себя самого. Я пытался отрицать собственное предательство.

– Угу.

Джеку хотелось одного: чтобы Хирам со своей мыльной оперой отчалил. И вообще, на какое предательство способен такой, как Хирам? Покупал второсортное мясо для своего ресторана?

Хирам устремил на Джека лихорадочно блестящие глаза, словно в надежде, что Джек как-то справится с его грузом самопознания. Джек мало чем мог ему помочь.

– Прошлого изменить нельзя, Хирам, – сказал он. – Но, может быть, у тебя получится сделать будущее чуть лучше. Думаю, тебе это удалось благодаря тому, чего мы достигли за эту неделю.