Град Киев покинул он славный,

Вздыхает дорогою он тяжело:

– Звезда ты моя, Ярославна!

Веселых пиров миновала пора!

Твой слышал, княжна, приговор я!

Узнают же вес моего топора

От края до края поморья!

В печали оставил он Русь за собой,

Плывет он размыкивать горе

Туда, где арабы с норманнами бой

Ведут на земле и на море.

В Сикилии встретил Гаральд их напор,

Он рубит их в битве неравной

И громко взывает, подъемля топор:

– Звезда ты моя, Ярославна!

Он в Африке рубится в страшном бою,

Покоя нигде не находит,

Он на море бьется, ладья о ладью,

А мысль его в Киеве бродит.

Летает он по морю сизым орлом,

Он в бурях и в сечах пирует,

Трещат корабли под его топором,

А синее море бушует.

Веселая то, удалая пора!

Гаральдовой славе нет равной!

Поет он про берег цветущий Днепра,

Поет про княжну Ярославну.

На север он бег повернул кораблей,

И Русь уже сердцем он чует,

Поет с удалою дружиной своей —

А синее море бушует!

Он на берег вышел, он сел на коня,

Он едет под сенью дубравной —

– Полюбишь ли, девица, ныне меня,

Звезда ты моя, Ярославна!

Он в Киев престольный въезжает, крестясь;

И гостя радушно встречая,

Выходит из терема ласковый князь

А с ним и княжна молодая.

– Здорово, Гаральд! Ты скажи: из какой

На Русь воротился ты дали?

Промешкал довольно в земле ты чужой,

Давно мы тебя не видали!

– Я, княже, уехал, любви не стяжав,

Уехал безвестный и бедный;

Но ныне к тебе, государь Ярослав,

Вернулся я в славе победной!

Я город Палермо в разор разорил,

Я грабил поморья Царьграда,

Ладьи жемчугом по края нагрузил,

А тканей и мерить не надо!

Я ужасом стал отдаленных морей,

Нигде моей славе нет равной!

Согласна ли сделаться ныне моей,

Звезда ты моя, Ярославна?

В Норвегии праздник веселый идет:

Весною, средь плеска народа,

В ту пору как алый шиповник цветет,

Вернулся Гаральд из похода.

Цветами его корабли обвиты,

От сеч отдыхают варяги,

Червленые берег покрыли щиты

И с черными вранами стяги.

В ладьях отовсюду к шатрам парчевым

Приплыли норвежские скальды

И славят на арфах, один за другим,

Возврат удалого Гаральда.

А сам он у моря, с веселым лицом,

В хламиде и в светлой короне,

Норвежским избранный от всех королем,

Сидит на возвышенном троне.

Отборных, и гридней, и отроков рой

Властителю служит уставно:

В царьградском наряде, в короне златой,

С ним рядом сидит Ярославна.

И к ней обращаясь, Гаральд говорит,

С любовью в сияющем взоре:

– Все, что пред тобою цветет и блестит,

И берег, и синее море,

Цветами обвитые те корабли,

И грозныя замков вершины,

И людныя веси норвежской земли,

Все то, чем владею я ныне,

Вся слава, добытая в долгой борьбе,

И самый венец мой державный,

И все, чем я бранной обязан судьбе —

Все то я добыл лишь на вено тебе,

Звезда ты моя, Ярославна!

Не все было так, как написано, но зато как красиво…

А на норвежский престол Ярослав пока посадил все же Магнуса. Тот повзрослел, но совсем измениться, конечно, не мог и в своей стране наломал немало дров. Спасли его только смерть Кнута Могучего и постоянная помощь названого отца князя Ярослава и короля Швеции, брата Ингигерд Энунда.

Стоило умереть властителю Дании и Англии Кнуту Могучему, и, как это обычно бывает, его громадная империя начала разваливаться на куски. Одним из таких кусков была Норвегия.

Усилия Ярослава не прошли даром, норвежцы решили, что им нужен собственный, а не чужеземный король, и поспешили вернуть из Гардарики Магнуса. Почему не Харальда, имевшего, пожалуй, больше прав? Во-первых, сам Харальд обретался неизвестно где, зарабатывая на женитьбу на киевской княжне. Во-вторых, Магнус был значительно моложе и больше поддавался влиянию взрослых. Ярослав пока тоже решил в пользу Магнуса, не полагаясь на далекого Харальда, который в любой день мог сложить буйную голову в какой-нибудь стычке.

Но Харальд вернулся. Он был уже взрослым мужчиной, имел достаточно средств, вполне мог претендовать на престол и… все еще был влюблен в Ярославну!

Десять лет битв и скитаний, десять лет добывания золота (разбоем, конечно), десять лет сочинения вис в честь любимой!.. Такое не могло не тронуть сердце девушки, тем более что оно так и не было занято никем другим. Вот теперь Харальд мог разговаривать с князем иначе, он не был бедным родственников, обретавшимся в его дружине, переправленным в Киев богатствам могли позавидовать многие.

Но Ярослав снова позвал Эллисив – решать ей. Девушка дала согласие и стала женой Харальда Сигударсона, а потом и королевой Норвегии. Конечно, могучий тесть помог зятю обрести Норвегию, правда, только ее половину. Немало усилий потребовалось Ярославу, чтобы убедить строптивого Магнуса поделиться властью с Харальдом. Магнус наделал в своей неспокойной жизни множество ошибок, но пришло время, когда он стал понимать что к чему. Сначала половина Норвегии, а после смерти Магнуса и вся достались Харальду.

Казалось, такая горячая любовь мужа должна сделать Эллисив счастливой на всю жизнь. Не вышло. Кочевавший по всей земле Харальд привык к женской любви, а по сему почти сразу взял себе еще одну жену, вернее наложницу. Какой была жизнь Елизаветы в далекой Норвегии? Вряд ли очень счастливой, если у мужа другая, но она никогда не жаловалась родителям.

Судьбы их сложились необычно.

Строптивый нрав Магнуса стал быстро сказываться и на его правлении, он все меньше и меньше слушал советчиков, данных ему Ярославом. Зато все чаще задумывался о… могуществе, подобном Кнуту, правителю Дании и Англии. Данию Магнус получил по наследству согласно договору, а вот Англию решил завоевать. Мало того, он совершенно не желал мешать датским наемникам воевать на стороне поляков против своего приемного отца!

Это Ярослава не устраивало совершенно, и он предпочел ослабить Магнуса, помогая Харальдсону заполучить часть Норвегии. К чести Магнуса, у него хватило ума не вступать с Харальдом в схватку, Норвегия на время была поделена, а после смерти неугомонного приемыша киевского князя досталась Харальду полностью.