— Ух ты! — восхитилась Тиса.

Тот неуверенно улыбнулся.

— В детстве я мечтала быть зверем и хотела навсегда остаться жить в лесу, — призналась девушка. — Тебе везет. Но почему ты сразу не рассказал нам, что ты оборотень?

Ребенок снова посерьезнел.

— Я боялся, что вы меня прогоните.

— Рич, — покачала головой Тиса, — неужели ты правда думал, что мы так сделаем?

— Люди ненавидят оборотней, — вздохнул он.

— Ну, не все. И те, кто ненавидят, делают это из страха. Оборотни же такие сильные и смелые.

— Я запрыгнул в это окно за пару секунд, — тихо похвалился ей ребенок.

— Вот видишь, — сказала девушка, хотя она с трудом могла представить забирающегося в ее окно медведя. Да уж.

— Я могу вам показать! — встрепенулся Рич.

— Так, молодой человек, — вмешался Агап. — Сначала доберитесь до леса, а там показывайте друг другу что хотите и сколько пожелаете. Будете в башне, хоть всю ночь хороводы водите. Собираться надо, покудова еще светло за окном.

Тиса поднялась с корточек. В проеме задернутых занавесей затухал пасмурный день, который стал заметно короче летних дней. Только сейчас девушка поняла, что сегодня толком ничего не ела — голод уже напоминал о себе тошнотой.

— Рич с легкостью проведет тебя и твоего батюшку через лес. И зверье вас никакое не тронет, — продолжал говорить старик.

Войнова набрала в грудь побольше воздуха, прежде чем сказать.

— Возможно, я сделаю глупость. Но сегодня я никуда не побегу на ночь глядя.

После этих слов Тиса почувствовала, как камень вынужденного выбора на время сваливается с ее плеч.

— Что? — одновременно спросили старый и малый.

— Дочка, ты в своем уме? — охнул Агап.

— Я же обещал Трихону! — заныл Рич.

В следующие полчаса они пытались ее отговорить от «плохой идеи», но тщетно. Тиса оставалась непреклонна. В конце концов лекарь сплюнул и обозвал помощницу упертым чиванским ослом. Означало ли это, что настал конец пререканиям?

— Бросьте, — постаралась ободрить приунывших собеседников девушка. — Вот помяните мое слово, ничего со мной не будет. У меня хорошая интуиция. А завтра с утра поедем. Я как раз успею спокойно собрать сумку.

«И осмыслить происходящее», — завершила она мысленно свою речь.

— Ну что с тобой поделаешь? Был бы молодой да здоровый, как ребенка по мягкому месту отшлепал бы да поволок. А так я бессилен, — старик в отчаянии хлопнул себя по бокам.

Капитанская дочь успокаивающе погладила лекаря по плечу.

— Не могу я оставить тебя здесь рядом с душегубом Зараем, — затряс бородой Агап. — Я знал, что в душе он гнилой человек. Но дойти до смертоубийства! Ты сегодня заночуй у меня, — умоляюще произнес старик.

— Нет, дед Агап. — Тиса внутренне приготовилась к новому словесному противостоянию. — Это вызовет подозрение у Климыча. И…

— Я могу остаться здесь, — неожиданно предложил Рич. — На него уставились две пары глаз. — Посплю на полу, я же оборотень, — он указал на половицы. — Если кто придет ночью, обязательно почую. Тогда мы вместе сбежим в окно. Я смогу спустить вас вниз, Тиса Лазаровна. Я сильный, вы не думайте!

Идея Тисе не нравилась, но пришлось согласиться ради Агапа — очень уж он беспокоился за нее, а в его возрасте нервные встряски противопоказаны. На свой счет девушка почему-то не переживала. Складывалось впечатление, что она за последние дни исчерпала весь свой страх и в итоге выдохлась. И там, где у нормального человека должна быть паника, у нее нынче зияла пустота.

— Если что, бегите к Прохору, он вам даст мула, — старался успокоить больше себя, чем девушку старик. — Скажи Камилле, чтобы собрала вам съестного в дорогу. Завтра в семь, во время смотра. Будьте готовы. Храни вас Бог! — перед тем как покинуть комнату помощницы, Фомич обнял Тису, затем трогательно погладил сухой старческой рукой вороные кудри ребенка.

Капитанская дочь знала, что своим своевольным решением остаться в части до утра она заставляла старика переживать. Боже, пусть дед Агап простит ее. Она не в состоянии уехать, не разобравшись. Кое-что удерживало ее здесь, и вскоре она поймет, что с этим делать.

Проводив лекаря, через минуту спустилась в столовую. За ней по пятам последовал приставленный конвоир. Оставалось делать вид, что она не замечает эту «дубинушку» у себя за спиной. На обратном пути Тиса осторожно поднималась с нагруженным подносом в руках. Крышка графина с простоквашей звякнула, а сердце трусливо ухнуло в пятки, когда девушка услышала у себя за спиной знакомый голос.

— О, сколько вкусного. Никак, аппетит появился, Тиса Лазаровна? Добрый знак, — Климыч улыбался ей, как и раньше, но теперь его улыбка показалась зловещей. И глаза — мутного болотного оттенка, с колючей едкой блестинкой, словно прощупывающие тебя насквозь. Как она раньше этого не замечала? — Похоже, приходите в себя, — довольно пригладил кулаком усы таможенник. — Очень и очень этому рад. Главное — гоните от себя дурные мысли, — Зарай постучал пальцем по своему седеющему виску. — Вы знаете, о чем я.

Таможенник подмигнул девушке, которая только и смогла, что протянуть дрожащее «да» в ответ. Бодро обогнав ее на лестничном марше — и не гляди, что упитанная комплекция, — он почти скрылся из виду, когда Тиса все же бросила вдогонку:

— Зарай Климыч, зачем вы приставили солдата за мной следить?

Он обернулся.

— Что за мрачные мысли, Тиса Лазаровна? — пожурил он девушку с укоризненным взглядом. — Не следить, девочка, а оберегать! Видит Бог, я за вас беспокоюсь.

— За меня нечего беспокоиться, — произнесла Войнова не так твердо, как хотелось бы.

— Я думаю иначе. И ваш батюшка со мной бы согласился, будь он жив. Упокой, Единый, его благородную Душу.

Наверное, что-то отразилось в ее взгляде, поскольку Климыч запнулся.

— Ну да пойду. Дела, дела… Никуда от них не деться, — заохал таможенник и ретировался.

«Еще отца смеет упоминать, мерзавец», — сцепила зубы Тиса, оказавшись перед своей комнатой. Несмотря на то, что в руках полный поднос, она пинком растворила дверь. И агрессин на сей раз был ни при чем.

Встреча на лестнице подпортила аппетит, но девушка заставила себя поесть. В конце концов Рич за ужином отвлек ее разговором, она несколько расслабилась.

— Ты говорил, что… Трихон… лечил тебя, — вспомнила Тиса. — И что серебро что-то нарушило в твоей ноге.

— Угу, — юный оборотень уплетал жареную картошку с отварной куриной грудкой. — Наверное, стрела была шеребряная, — промычал он с набитым ртом. — Я ее вытащил и выбросил. Было больно.

Рич сморщил нос.

— Что еще за стрела? — Тиса отложила на тарелку надкушенный пирожок с капустой. Но, похоже, уже знала ответ на свой вопрос. — Ты тот медвежонок, — догадалась она, — что загнали наши охотники позапрошлой зимой?