Прав тот, кто умеет настоять на своем

«Дракона усмирят трое. Один – тот, кто его породил. Второй – тот, кто сделает колесницу. Третий – тот, кто говорит с железом».

Дракона усмирят трое…

– Товарищ генерал!

Секретарь Председателя поприветствовал Ляо, поднявшись из-за стола. Руки не подал – он генералу не ровня, – поклонился и распахнул дверь:

– Вас ждут.

Возвращение Ляо к власти было неспешным, как и всякий подъем на вершину, но неотвратимым. Генерал знал, что вернется несмотря на то, что его враги шумно праздновали избавление от «вредного старикашки», нежелающего играть по правилам. Знал, потому что, в отличие от них, не имел политических амбиций. Жизнь Ляо была посвящена Китаю и только Китаю, а его ум и обширные связи во всем мире делали генерала бесценным бриллиантом в сокровищнице любого властителя. Ляо знал, что вернется, и не ошибся.

Опала, в которую его вынужденно отправил Председатель, продлилась чуть больше полугода. Затем Ляо разрешили вернуться в Пекин – разразился дипломатический скандал с Индией, и Председателю потребовался мудрый советчик. Генерал доверие оправдал, сумел сгладить углы и восстановить пошатнувшиеся отношения с мощным соседом, за что удостоился официальной благодарности и должности личного советника Председателя. Враги глухо заворчали, однако маятник, к глубокому их разочарованию, уже качнулся в обратную сторону. Несколько следующих месяцев Ляо вел себя предельно осторожно: выдавал мудрые советы, исполнял приказы, на первые роли не лез, на уколы не отвечал. Вот ушел на пенсию один из его врагов, член ЦК – возраст, что поделать? Вот получил почетную, но бессмысленную должность другой – блестящая карьера, можно только позавидовать. Вот притихли остальные, сообразившие наконец, куда дует ветер, и Председатель развил успех, проведя чистку в высшем армейском руководстве. Прежний начальник Генерального штаба, на дух не выносящий «вредного старикашку», отправился в отставку, и генерал с триумфом вернулся в свою вотчину – в военную разведку. Показал, что стоит над кланами, сообществами, землячествами и их бесконечной грызней за власть.

– Дорогой друг…

Председатель усадил старого разведчика в кресло, сам устроился в соседнем, внимательно оглядел.

– Я рад нашей встрече.

Ляо склонил голову.

– Но я глубоко опечален разговором, состоявшимся у вас с Моратти, – продолжил первый человек Поднебесной. – Новости о Станции – плохие новости.

– Они странные и подозрительные, – уточнил генерал. – Но самое главное – они непонятные.

Действия «Науком» и «МосТех» не поддавались логическому объяснению. Для чего идти на огромные траты и стягивать производства в один район? Для каких целей закупается непрофильное оборудование? Для чего создаются запасы продовольствия?

– Наши так называемые аналитики смогли сделать только один вывод: предположили, что корпорации не верят в благополучный запуск Станции и готовятся к Апокалипсису.

– Я размышлял об этом, – поведал Председателю генерал.

– И?

– Эта теория ничего не объясняет. Получается, «Науком» стягивает заводы к эпицентру взрыва?

– Я задал тот же вопрос и получил разумный, как мне кажется, ответ. – Председатель помолчал. – Ученые считают, что Станция станет не эпицентром, а источником, что будет повторен древний эксперимент, результатом которого стал Тунгусский взрыв.

– То есть Станция выдаст импульс, а собственно катастрофа произойдет в другом месте, – понял генерал.

– Ученые считают, что это место может быть выбрано хозяевами Станции произвольно.

– Выходит, мы имеем дело с глобальной пушкой? С неким сверхоружием, способным нанести удар в любую точку земного шара?

– Совершенно верно.

– Я прошу меня простить, дорогой друг, но подобные версии достойны начитавшихся Жюля Верна референтов, а не серьезных аналитиков.

– Вы не верите в глобальную пушку? – Чувствовалось, что сам Председатель не на шутку увлечен подобной теорией. – Она объясняет все. Переброска производств – поближе к защите. Закупки продовольствия – после первого удара начнется глобальное противостояние, «Науком» попадет в блокаду и должен будет продержаться до того времени, пока окончательно не утвердится в роли мирового жандарма…

– В списке моих версий глобальная пушка занимает второе, последнее место, – старик мягко перебил Председателя, открыто указав, что теория не стоит того времени, которое они на нее тратят.

– Что же находится на первом?

– Большое, белое, зловещее пятно с надписью «Я не знаю», – признался генерал.

– Но вы ведь не верите, что «Науком» строит энергостанцию?

– Не верю. И все действия корпорации доказывают, что задумано нечто иное, нечто более серьезное.

– Тогда в чем же проблема?

– Пушка – это очень мелко.

– Глобальная пушка, – уточнил Председатель.

– Если я узнаю, что Чудовище разменяло себя на плеть, мне будет очень горько. И даже немного за него стыдно.

– Этой плетью можно держать под контролем весь мир!

Мировое господство! К сожалению, Председатель поверил в самое примитивное объяснение происходящего, забывая, что достичь цели можно изящно, без применения грубой силы. И результат будет куда более страшным.

– В любом случае мы не можем просто сидеть и ждать.

– Я все понимаю, дорогой друг, – развел руками старик. – Я все понимаю. Мы должны атаковать, но мы не можем.

– Почему?

– Сколько времени потребуется на захват?

– Я не военный, не изучал специально этот вопрос, но, думаю, до двух часов. Может, три или четыре… А почему вы спрашиваете?

– Чудовище уничтожит Станцию.

– Не посмеет.

Старик покачал головой:

– Представьте убегающего от охотников зверя. Зверь знает – все, что ему нужно для спасения, – переплыть реку. Все его помыслы сосредоточены на этом. Зверь бежит к воде. Получает раны, но не обращает на них внимания. Нужно переплыть реку – и он спасен. Но внезапно перед ним вырастает стена. Все усилия напрасны… – Ляо помолчал. – Чудовище под ударом, стоит ему высунуться, как на него набросятся все охотники Земли. Станция – его река, его надежда на спасение. – Еще одна пауза. – Ему хватит неукротимости лишить человечество новой энергии.

Все остальные люди, с которыми советовался Председатель, сомнений не испытывали: выдвинуть корпорациям ультиматум, если не примут – захватывать Станцию. Все остальные свято верили в силу.

– У нас нет выбора, дорогой друг.

– Увы, я знаю.

«Дракона усмирят трое. Один – тот, кто его породил. Второй – тот, кто сделает колесницу. Третий – тот, кто говорит с железом».