— Я больше, — нахмурился Вебер, глядя на собеседника пустыми глазами, — больше не вынесу эту работу. Ты вот подумай, а что если бы канцелярия Риганца не была бы столь проворной, что если бы меня наняли те, кто натравливает на нас этих чудовищ? Все просто — вы были бы уже все мертвы. Тут нечего и думать, — Верго отвернулся от Бориса, выхватывая взглядом узкую полоску неба, видневшуюся через проем окна. — Иногда я задумываюсь над тем сколько человек умерло из-за моих действий. Скольким еще придется умереть? Каждый раз, когда я помогаю сынку какого-нибудь богатенького ростовщика уйти от руки правосудия, или же спасаю перевозимый товар торговцев дурью от облавы, я притворяюсь что все это меня не касается, делаю вид что просто исполняю то, за что мне заплатили. Когда я наконец умру и предстану перед всеми этими жертвами озверевшего богатого отребья, что я помог спасти, когда встречусь лицом к лицу с погибшими от передозировки детьми, что я им скажу? Что это просто была моя работа? А ведь я когда-то хотел стать доктором. Хотел спасать и лечить людей, а не отсылать их на тот свет. — Предсказатель сделал паузу, переведя дыхание. Прохладный воздух обжигал его горло при монологе, вынуждая приостановится. — Даже смешно что первая моя работа, результат которой хотя бы на первый взгляд не сулит людям бед, обернулась кошмаром. Я знаю, это моя расплата. Расплата за все что я уже сделал.

— Веришь в богов?

— Верю в то, что рано или поздно все мы встретимся с последствиями своих действий. Так или иначе. Можешь называть это судьбой, кармой, или еще чем. Сути это не меняет. Я должен отработать все те кровавые деньги что получил. А после, навсегда покончить со своей ужасной работой. Лучше уж я буду жить размеренной и спокойной жизнью без излишеств, но моя совесть будет чиста.

— Знаешь, что я думаю? Чушь все это! Меч в руке воина не виноват в пролитой крови. Он просто инструмент. Как и все мы тут, инструменты. Никто тут тебя, умник, намеренно не мучает. Просто тебе не повезло. Если хочешь сделать доброе дело, то возьми эти, как ты их назвал, «кровавые» деньги, и отдай их кому-то на кого тебе в этом мире не наплевать. Матери там, сыну может, ну или кто там у тебя есть? Сделанного не воротишь, но по крайней мере ты можешь сделать этот мир хоть чуточку лучше, хотя бы для тех, кого любишь…

— Да заткнитесь вы наконец! Черт, под ваше нытье спать невозможно! — негромко прошипел лежащий неподалеку гвардеец, решив не дожидаться конца их дискуссии.

Прислушавшись к жалобе спутника, мужчины притихли, демонстративно отвернувшись в разные стороны. Борис прилег на землю, положив лохматую голову на согнутую в локте руку. Верго же, смирившись с тем что его прежний план был сорван, привстал, неспешно подойдя к кивающему носом часовому.

— Иди спать, я постою. Мне что-то не спится, — прошептал предсказатель пошатывающемуся мужчине.

Бросив на Верго полный презрения взгляд, костолом продолжил нести свою вахту, демонстративно выпрямившись и задрав голову повыше, словно пытаясь что-то разглядеть вдалеке. Наемник определенно не доверял предсказателю, либо же, что было куда как более вероятно, боялся ослушаться приказа Остина.

Вебер пожал плечами, опершись руками о остатки деревянной рамы окна. Он тоже не планировал покидать облюбованное им место. Из окна открывался по-настоящему красивый вид, что даже через призму усталости умудрялся вызывать в предсказателе нотки захватывающего дыхание восторга. Верго всегда считал, что именно такие виды должны были вдохновлять художников на написание своих шедевров: ковровая дорожка из невысокой бледно-зеленой травы плотным слоем опоясывала каменистую землю; череда могучих хвойных гигантов, надежно укрывающая вьющуюся вдали тропу от старой обсерватории; пологие, но оттого не менее величественные горы своими заснеженными вершинами плавно перетекали в белесые, безоблачные небеса. Пелена блеклой дымки, приспускаясь с небес тонким одеялом укрывала спящих скалистых гигантов. Отдельно взятые, особенно высокие вершины что были покрыты вековыми снежными шапками, благодаря своей белизне и легкому туману практически сливались с небесной гладью, становясь с ней единым целым. Каждый порыв ветра оживлял величественную картину, заставляя зелень нетерпеливо покачиваться в такт неуловимому звучанию мелодии предгорий, в то время как холодные горные ветра протяжно подпевали ей в такт. Порождаемая этим местом симфония была жестока и беспощадна к невнимательным путникам, но завораживающе сладка.

Где-то там, за ближайшим хребтом уже ждет своего будущего князя вечно голодная до власти Ганоя. Дыхание города ощущалось даже здесь, преимущественно в едва уловимых отзвуках колоколов, что изредка доносились до чутких ушей предсказателя.

Веберу еще не доводилось бывать в Ганое. Пускай и так, Верго уже презирал этот город. Все хоть раз побывавшие в Ганое люди соглашались в одном — этот город является сердцем Помонта, своеобразным воплощением духа княжества. Если это и правда так, если административный центр на самом деле собрал в себя всю жадность, безжалостность, алчность и невежество княжества, то это и правда ад на земле, — думал про себя Вебер, не в силах оторвать взгляд от убийственной красоты расстилающейся прямо за окном. Это ад, и ему предстоит спуститься в самое его сердце.

Силясь ухватится за образ берущих за живое горных пик еще раз, Верго вдохнул полной грудью, с удивлением обнаружив неожиданное препятствие: от ожидаемого объема воздуха он получил в лучшем случае две трети. Повторив свою попытку он с долей нарастающей паники уткнулся в еще более близкий барьер — на этот раз он сумел заполнить свои легкие не более чем на половину. Нечто незримое стягивало грудную клетку предсказателя подобно удаву. Каждый последующий вдох было делать все труднее и труднее.

На мгновенье перед глазами предсказателя отчетливо возник громадный хищный змей. В голове тотчас всплыли пыльные байки о длинных и могучих созданиях прямиком из джунглей Као: хладнокровные чудовища монотонно оплетали свою жертву витками собственного тела, сжимали смертоносные кольца стальных мышц с каждым выдохом уже обреченного бедолаги, не давая ему сделать и единого глотка воздуха. Подобные истории всегда заканчивались жутким комментарием о предсмертном треске ребер жертвы, нагоняя страха на желторотых новичков в военном лагере.

В панике, Верго принялся ощупывать собственные ребра, после чего пустил свои судорожно сжимающиеся пальцы по кожному покрову шеи, липкой от выступившего пота. Когда предсказатель не обнаружил никаких следов эфемерного удава, он беспомощно уставился выпученными глазами на стоявшего рядом часового, попробовав позвать на помощь. Изо рта Вебера донеслись лишь