ничто иное как попытка угодить всем и сразу. Осознание пришло мягко, надежно укрепившись корнями в глубинах разума предсказателя. Теперь ему кажется странным что никто другой не замечает всех этих мелочей, величая очередного участника попойки «братом», лживо клянясь ему в вечной верности и надежной дружбе до гроба. Все эти клятвы и обещания лишь забавляли предсказателя. Он хорошо знал, что людским словам нет веры, и куда надежней формальный договор. Иногда ему казалось, что если бы все человеческие отношения в мире регулировались бы строго выверенными и недвусмысленными контрактами и формальными документами, то мир был бы действительно отличным местом. Отличным, и до неприличия скучным.

Философские мысли терзали Вебера недолго. Не прошло и получаса, как вопрос поисков места для привала был решен. Гвардейцы остановились в старой заброшенной обсерватории, надежно скрытой от чужих глаз густыми зарослями дикого хмеля и пластами бледного мха, укрывавшего стены снаружи. Здание располагалось в километре от идущей сквозь поля тропинки. Небольшая хвойная роща обступала обсерваторию со всех сторон. Даже удивительно что утомленный не меньше других Остин умудрился заметить покинутую постройку что была так хорошо сокрыта.

К тому моменту как группа приблизилась к каменному чуду, пустующий желудок предсказателя уже мог бы участвовать в музыкальном ассамблее на правах трубадура. Никогда еще Верго не был так рад безвкусной каше, аппетитно побулькивающей в закопченном котелке, на втором этаже здания. Один только запах варева вызывал у него легкое головокружение, заставляя нетерпеливо сглатывать слюну.

Наемники расположились на втором этаже неспроста. В порядке мер предосторожности весь первый этаж был отведен под несколько топорных, но вполне себе эффективных ловушек, что должны были оповестить гвардейцев о нежданных гостях. Лестничные пролеты были тщательно забаррикадированы найденными в отсыревших помещениях обломками мебели. Согласно указаниям главаря наемников у пустующих оконных рам каждой из сторон здания был выставлен дозор, экипированный заряженными и готовыми к применению самострелами. Беря во внимание последние происшествия, Остин решил перестраховаться, сразу подготовившись к худшему.

Было принято решение развести костер прямо внутри помещения, благо выбитые окна способствовали необходимой вентиляции. Лакированные остатки мебели не подходили для желаемого костра, здесь была нужна чистая древесина, никто ведь не хочет задыхаться от невыносимого запаха гари. Прочесывание округи не принесло обнадеживающих результатов — никакой древесины кроме хвойной, наемники найти так и не смогли. Из-за большого содержания смол, как известно, дрова из хвойных деревьев сгорают быстро, порождая темный дым, хорошо заметный издалека. И дураку понятно, что это может легко выдать расположение путников. Смерив еловый валежник взглядом, Остин махнул рукой — другого варианта все равно не было, ведь большая часть припасов была утеряна еще в Поркени.

Итак, костер был разожжен, и в единственный уцелевший котелок отправились все ингредиенты хоть как-то подходящие для каши. Исключение составила только земляника, ее, как водится, добавляют в самом конце, чтобы не разварить ароматную ягоду до состояния безвкусной кашицы. Десятки грязных вспотевших лбов нависли над одиноким котелком, считая каждую прошедшую секунду и внимательно наблюдая за тем, как Голдберг помешивает душистую булькающую субстанцию.

Решив прекратить эту пытку, Вебер неспешно удалился от источника запаха в надежде занять оставшееся время просмотром диковинок в обсерватории. К его глубочайшему разочарованию все ценное барахло давно уже покинуло стены здания. Судя по следам, оставшимся на дощатом полу, оборудование было вывезено в спешке. Сейчас вся обсерватория представляла из себя череду пустых, сильно обветшалых помещений с загаженным полом и россыпью древесных обломков, в малой части которых еще угадывались очертания некогда дорогой мебели. Время от времени под половицами раздавался протяжный скрип, а в области изобилующей отверстиями под громоздкое астрономическое оборудование крыши, раздавался завывающий свист. Вся обсерватория ощущалась достаточно неприятным местом. Сквозняк гулявший в пустующих дверных проемах был единственным обитателем всеми покинутой постройки. В его компании предсказатель изучил остатки полуразрушенных помещений, уделяя особое внимание каменным стенам с едва заметными остатками былых пестрых узоров. Время не пощадило это место. Лишь конусовидная форма здания да необычная крыша еще напоминали о его первоначальном предназначении.

Закончив свою инспекцию, Верго вернулся к месту готовки, с радостью приняв из рук Барона горячее варево. Несмотря на свою температуру, содержимое миски исчезло в глотке предсказателя за считанные минуты. Слегка обожженный язык немного пощипывал, но это не помещало Веберу насладится приятным чувством насыщения, в то время как он поудобнее располагался в углу комнаты. Найдя место, покрытое относительно сухим мхом и расположив свою сумку там, где должна была бы быть подушка, предсказатель без промедлений улегся, натянув воротник кафтана себе на нос, для сохранения тепла. Верго показалось, что он заснул еще до того, как его голова коснулась мягкой сумки.

Отягощающая усталость, боль от многочисленных ссадин, царапин и укусов — все это отошло на второй план. Приятное тепло, распространяющееся от наполненного желудка охватывало предсказателя. Последний и не был против, расслабившись, Верго позволил сну поглотить себя.

Какое же это все-таки облегчение: отстранившись от тягот переживаний, позволить себе наконец просто отдохнуть. Настоящее наслаждение для тех, чья сознательная часть жизни обременена постоянными заботами.

***

Из расплывчатых тепло-желтых ореолов неспешно выплыли размытые очертания старой деревянной парты, голубая краска которой давно уже отстала, оставляя за собой лишь едва заметный голубоватый налет на грубо отесанной древесине. Вслед появились и другие предметы интерьера, дополняя собой смутную картину.

Ощущение чего-то знакомого. Мимолетная ностальгия и всеохватывающая безмятежность. Как же это все непривычно для юного Верго. Юного. Юного? Вебер с легкой долей любопытства оглядел свои молодые руки. Пальцы расплывались и едва заметно меняли свою длину, то укорачиваясь, то снова удлиняясь. Все это почему-то совершенно не волновало облаченного в старый изорванный китель парнишку. Все вокруг воспринималось само собой разумеющимся, будто возникающие из ниоткуда сопящие студенты и вырывающиеся из желтой дымки увешенные плакатами стены всегда были чем-то естественным.

«Где я? Как я сюда попал?», — не то подумал, не то сказал вслух Верго, дивясь чудному наваждению.

Попытка вспомнить дорогу в это подозрительно знакомое место не увенчалась успехом, хотя юноша и был уверен, что его появлению здесь явно что-то предшествовало. Чем бы ни были эти события «до», их эфемерность сейчас могла конкурировать только с заинтересованностью сидящей вокруг аудитории в скучных и бесчувственных речах лектора.

Почтенный старец в непомерно широких очках восседал за установленной у самой доски кафедрой. Лишь латунная оправа очков да сверкающая лысина выглядывали из-за древнего деревянного постамента. Кафедра, должно быть, застала еще прапрадедов этого учителя, а может быть и их предков. Впрочем, сиплый голос дедули вполне соответствовал антуражу заведения.

Все-таки это