– Отлично, – Ивор сдержанно улыбнулся, какая-то необъяснимая тревога не покидала его, и ночь после слов генерала повеяла холодом.

– А этот молодой человек, которого вы вытащили из Карстольда, Фолкин, он важная птица, говорят, прирожденный белый маг! Странно, что они родятся вот так, я думал, они у себя их как-то выращивают…

В голосе Улафия явственно прозвучала усмешка. Это был свободный от догм, не трясущийся перед величием Арагона воин, добрый отец и дед. Ивор подумал: «Как мне не хватает такой уверенности, перед которой отступает даже страх смерти». Генерал меж тем продолжал:

– Так вот, скоро к нам прибудет сам Солмир. Он заберет парня, чтобы учить его.

– Значит, пока оставим Гримли здесь?

– Нет, я буду маневрировать. Сил у нас немного, и нужно перегруппироваться. Маг сам нас найдет. Ты же утверждал, что нойоны и дальше не оставят попыток отбить мальчишку. Здесь, около меня и тебя, – Улафий похлопал по бедру, обозначая гладиус, – он будет в наибольшей безопасности. Но и я не могу ждать, когда Солмир соизволит почтить нас своим присутствием. Он может появиться через день, а может через две недели. Маги непредсказуемы, а у нас отличный тактический момент. Сейчас Краг Хак и Тазар дезориентированы. Помощи от нойонов они не получили, хотя явно рассчитывали на нее. Мы должны дожать их сейчас, чтобы в Кревланд никто не ушел. Велеск в трех днях пути к западу, на том берегу Прады. С ним у нас получается тридцать тысяч воинов, каждый из которых стоит десяти орков. Это элита, мы разгромим их быстро и беспощадно. Завтра мы выступим к Карстольду и, обойдя болото по этому берегу, за каменным мостом дадим бой.

– Вы все здорово просчитали, генерал, но прошу об одном, коль с нами пойдет Гримли: не пускайте его в атаку, даже если он будет рваться. Среди орков скрывается сумеречный маг, который специально охотится за ним.

– Скорее всего, нойонский наймит, приставленный к буйным орочьим головам. Думаю, это лишний повод вспомнить молодость, – рукоять гладиуса засияла ярче прежнего, отозвавшись на мысль генерала.

– Нам стоит выспаться перед завтрашним переходом. Долгий путь может окончиться битвой, я пойду в палатку начальника передового отряда, он милостиво приютил меня и Лазарена.

– Он отличный командир!

И Улафий поклонился гостю на прощание.

В ту ночь Гримли спалось уже много лучше. После спасения из Карстольда он часто бредил и, как казалось Илирвен, терял сознание. Но в то же время друиды-лекари армии Улафия видели в нем могучую жизненную силу, которая лучше их снадобий исцеляла тело и пополняла растраченные запасы астральной энергии. На глазах у Илирвен страшная рана на спине затянулась, оставив лишь белый шрам слева от позвоночника. Друиды толковали, что от таких ран умирают на месте. На деле внутренние органы: переломанные ребра, поврежденные легкие, мышцы и кожа – все зажило в течение двух дней. «Это притом, что он не знает ни одного заклятия лечения», – поражались лекари. Они видели, как Илирвен хлопочет возле раненого, и решили, что она его возлюбленная.

Вскоре Гримли начал ходить и быстро разузнал положение дел от Марка, который лежал здесь же с тяжелым ранением левой руки. Илирвен еще в первый вечер пребывания в лагере позвала Ивора, он хоть и не умел особо мастерски исцелять раны, но предотвратил заражение и смог срастить кости помощнику юного мага.

После этого разговора Гримли уже утром следующего дня пришел в штаб Улафия. Лагерь начали снимать. Гримли тяжело переживал смерть Торребора. Его не отпускала мысль, что старый мечник погиб по его вине. Мастер должен был забрать его в Энроф, представить королю, а он не поехал! Магистр и его друзья остались здесь, в страшной ловушке, из которой их спасло только чудо. С другой стороны, без Торребора они не смогли бы организовать такую оборону и так долго держаться. Смерть же его была примером бесстрашного самопожертвования. «Наверное, сам я не смогу умереть и с сотой долей того достоинства, что показал мастер», – думал Гримли.

Кроме того, его необычайно раздражала обходительность Илирвен. Гримли не нравилось ее заигрывание, легкий тон, который искушал его каждый день. Несколько раз он уже хотел серьезно поговорить с Мей, но то, что она была старше и опытнее в житейских делах, останавливало его. Эльфийка была другом, верным и отзывчивым. Прекрасным бойцом. В осаде Карстольда она ни разу не дрогнула, более того – несколько раз спасла ему жизнь. Такой долг отдать сложно. И она хотела его любви, а Гримли тщетно пытался придумать, как бы расстаться хотя бы на время, но при этом не обидеть ее. Наконец он решил, что лишь встретив Аделаиду сможет как-то решить эту проблему. Следовало все ей рассказать. Увы – о судьбе своей любимой Гримли ничего известно не было. Лишь сердце и дыхание астрала подсказывали ему, что Аделаида жива.

Вот так, обуреваемый различными не имеющими отношения к войне мыслями, вместе с Илирвен и Марком Нестецки он подошел к штабной палатке генерала Улафия. Утренний совет был кончен, отряды собирались в путь, почти все командиры разошлись по своим частям. На зеленом холмике неподалеку Ивор пробовал свой новый боевой лук. Илирвен раздобыла такой уже в первый день пребывания в лагере.

– Ну что, какие новости?

– Ты не видел Толина? – весело поддержала разговор Мей. – Вроде пивные бочки недавно погрузили на дракона и отправили в новый лагерь прямо на берегу Прады?!

– Видно, скоро мы догоним нашего невысокого охотника на зеленокожих, – ответил разведчик. – Генерал приказал немедленно наступать, я уговорил его выделить нам место при штабе.

– Почему не на передовой? – возмутился Гримли. – Мы должны отомстить за Торребора!

– Его кровь и без нас отольется Крагу Хаку. Оставаться здесь при генерале – это не просьба, а приказ! Твоего короля и нашего Совета Правды. Не стоит нарушать субординацию!

– Да что с тобой?! Ты говоришь, как чиновник! – возмутилась Илирвен. – Так где же Толин?

– Гном встретил своих друзей из скальных холмов Тетиса. Сейчас где-то с ними, обещал явиться к обеду. А вы, Мей, просто не отдаете себе отчета, во что ввязались!

– В смысле?! Ты можешь объяснить толком, что происходит?! Говоришь, как взрослый, не пускающий детей в сад за яблоками! Что случилось? – начинал злиться Гримли.

– А разве все как обычно? В вашу страну каждый день вваливаются шестьдесят тысяч варваров и, зная, что их разобьют, лезут на рожон?! Каждый день ты расстаешься с любимой и даже не знаешь, где она? Тебя чуть не убили, ты десяток раз чудом избежал смерти! Тебе этого мало?! Хочешь еще рискнуть? Ты не понимаешь, это уже не игра. Это война – вещь серьезная!

Эльф присел на пенек свежеспиленной, пахнущей сосны. Неподалеку возводили переправу через болото. Фолкин и Мей сели рядом, ветер крутил у ног рыжую сухую хвою, кругом валялись шишки и мелкие ветки.

– Никто в армии пока не в курсе, кроме меня и генерала, – продолжал Ивор. – Я сегодня утром связывался с Алагаром, и он подтвердил то, чего я так долго боялся…