На том конце — долгая пауза.

— Нет, на ее имя не зарегистрировано никакого автомобиля. Может быть, такой автомобиль зарегистрирован на кого-то другого. А Глория Джордан получала лекарства в той же самой аптеке?

— В одной из аптек поблизости от дома. Сначала в «Рексале», потом в «Си-ви-эс».

— Значит, в какой-то момент после убийств Роберта Прайс, видимо, сменила работу и оказалась в небольшой аптеке в непосредственной близости от женской тюрьмы, — говорит Бентон, заодно предупреждая кого-то рядом, чтобы ему перезвонили. — Вряд ли кто-то преследовал фармацевта только потому, что она заполняла рецепты для Глории Джордан и выписывала препараты для женской тюрьмы, а заодно и для тысяч других людей и учреждений в этом районе. Я не говорю, что мы не будем этим заниматься. Отнюдь.

— Аптека, которая выразила согласие помогать в исполнении смертного приговора в женской, а может быть, и в мужской тюрьме штата. Довольно необычно, — замечаю я. — В основном фармацевты считают себя менеджерами препаратной терапии, работающими во благо пациента. Убийство пациента — это совсем другое.

— Говорить можно лишь о том, что Роберта Прайс не озабочена вопросами этики или просто считает, что добросовестно выполняет свою обязанности.

— Или находит в этом удовольствие, особенно если анестезия оказывается недостаточной или что-нибудь еще идет не так, как надо. Не так давно аналогичный случай произошел в Джорджии. Чтобы умертвить осужденного, понадобилось как минимум вдвое больше обычного времени, причем несчастный претерпел ужасные муки. Интересно, кто тогда выписал смертельные препараты?

— Хорошо, мы узнаем, — отвечает Бентон, но он явно не собирается заниматься этим тотчас же.

— И кому-то нужно связаться с лабораторией, в которую обращалась Джейми по поводу тестов на ДНК, — напоследок напутствую я Бентона, направляясь в сторону уже урчащего «лендровера». — Подозреваю, они едва ли в курсе новейших технологий, которыми пользуются военные.

Я имею в виду лабораторию ДНК-диагностики Вооруженных сил, расположенную на базе ВВС в Довере, где технологии идентификации ДНК вышли на совершенно новый уровень развития. Что происходит, если однояйцевые близнецы оказываются в районе боевых действий и при этом погибает один из них или, не дай бог, оба? Стандартный тест ДНК не сможет выявить разницу, и, хотя их отпечатки пальцев не одинаковы, может оказаться, что от пальцев по какой-то причине ничего не останется и тогда нечего будет сравнивать.

— СВУ или тяжелейшие ранения, в некоторых случаях почти полное уничтожение, — добавляю я. — Иногда от жертвы остается лишь несколько окровавленных кусков плоти, перемешанных с клочками ткани, или фрагменты сгоревших костей. Я знаю, что в ЛИДВС существует технология анализа эпигенетических явлений с использованием метилирования ДНК и ацетилирования гистона, после чего сравнение различных ДНК с помощью иных типов анализа становится невозможным.

— Но зачем нам проводить нечто подобное в этих случаях?

— Потому что однояйцевые близнецы могут в начале жизни иметь идентичные ДНК, но с возрастом у них появляются существенные различия в экспрессии генов, и чем дольше такие близнецы живут обособленно, вдали друг от друга, тем эти различия заметнее. ДНК определяет, кто ты такой, и в конечном счете ты определяешь свою ДНК, — объясняю я и открываю пассажирскую дверцу. Из турбокомпрессора рвется горячий воздух.

Мужчина, открывший дверь в ответ на звонок, вспотел. На больших, коричневых от загара бицепсах выступают вены, как будто своим визитом мы только что оторвали его от интенсивной тренировки.

Он явно недоволен, обнаружив у своего дома двух незнакомцев: мужчину и женщину. На мужчине свободные брюки и рубашка поло, а женщина облачена в летнюю униформу цвета хаки. Свой старый «лендровер» Колин припарковал немного поодаль, в тени дуба рядом с жасминовой изгородью, отделяющей участок от ближайших соседей.

— Извините, что потревожили, — говорит Колин и открывает бумажник, извлекая оттуда значок судебно-медицинского эксперта. — Будем весьма благодарны, если вы уделите нам несколько минут.

— А в чем дело?

— Вас зовут Гейб Маллери?

— Что-то не так?

— Мы здесь неофициально, и, не беспокойтесь, все в порядке. Просто решили зайти. Если потребуете, уйдем. Но будем крайне обязаны, если вы все-таки уделите нам пару минут, чтобы мы могли объяснить наше присутствие здесь, — спокойно продолжает Колин. — Итак, вы — Гейб Маллери, владелец этого дома?

— Да, это я. — К обмену рукопожатиями он явно не склонен. — Это мой дом. С моей женой ничего не случилось? Все хорошо?

— Ну, насколько я знаю, да. Простите, если мы вас так напугали.

— С чего вы взяли, что я напуган? Что же вам от меня нужно?

Вполне симпатичный, темноволосый, сероглазый, с мощным подбородком, Гейб Маллери одет в короткие тренировочные штаны и белую футболку, украшенную символикой морской пехоты и надписью: «Если видишь, что я бегу, уже слишком поздно». Своим могучим телом он перегораживает весь проход, явно давая понять, что не слишком-то жалует незнакомцев, заявляющихся без предварительного звонка, независимо от причин, которые тех сюда привели. Но ответить нам отказом у него, нынешнего хозяина бывшего дома Джорданов, нет ни единого шанса: мы настроены серьезно. Я непременно должна взглянуть на сад и выяснить, что делала в нем в тот злополучный день Глория Джордан.

Не думаю, что она собиралась подрезать деревья, и мне хочется знать, почему она возвратилась туда рано утром следующего дня. Возможно, она направлялась к старому погребу, возможно, ее заставили пойти туда в кромешной темноте примерно в то время, когда ее семья была убита. У меня есть предполагаемый сценарий, основанный на моей интерпретации имеющихся улик, и информация, присланная Люси по электронной почте, пока мы ехали сюда, лишь подкрепляет мое заключение: миссис Джордан не была невинной жертвой — и это еще мягко сказано.

Я подозреваю, что вечером 5 января она, возможно, подмешала клоназепам в напиток мужу, чтобы тот заснул непробудным сном. Около одиннадцати она спустилась и отключила сигнализацию, оставив сам особняк и семью беззащитными.

У миссис Джордан, вероятно, и в мыслях не было навредить своим детям и уж конечно себе; может быть, она не хотела даже зла своему мужу, которого, как я подозреваю, сильно недолюбливала, если не ненавидела. Возможно, она решилась сбежать от него, но, скорее, ей был нужен некий секретный источник наличности, свой собственный, и при этом убивать мужа было не обязательно. Ее незамысловатый план предусматривал имитацию ограбления, это должно было случиться той далекой уже январской ночью, когда погода была ненастной — гроза и дождь. Последнюю информацию мне, естественно, сообщила Люси. В такую погоду не всякий отправится делать что-то в саду, да и ничто не указывает на то, что в полдень перед смертью миссис Джордан срезала хотя бы одну веточку.