Дерзкая, задорная, всегда весёлая Марина, сейчас напоминала убогого, брошенного на произвол щенка, на которого никто не обращал внимания. Но Юля ведь обращала! Всегда переживала, старалась уберечь от плохого. И когда племянница рассталась с Дударевым — облегченно выдохнула. Не потому, что сама была влюблена в него по уши, а потому что заведомо знала конец истории. Мало любить и сходить по кому-то с ума, важно быть любимой в ответ.

— Надеюсь, вы предохранялись? — ляпнула, а когда спохватилась, было уже поздно. Хотя… вполне резонный вопрос с учётом концовки.

Марина вспыхнула, вкинув на Юлю пристальный взгляд и отрицательно замотала головой. У Юли оборвалось сердце. Конечно, это ещё ничего не значит, вероятность забеременеть 50/50, у неё тоже не с первого раза получилось, но всё же для неё это был самый настоящий шок!

— Ты понимаешь, что после всего, что ты мне тут рассказала, лучше всего…

— Что «лучше всего»? — перебила её Марина, поднявшись со стула. От испуганного зверька не осталось и следа. Перед Юлей предстала разъяренная тигрица, готовая отстаивать свое до последнего вздоха.

— Ты же не думаешь, что Вал обрадуется возможной беременности? — ухватилась руками за подоконник Юля, стойко выдержав пристальное внимание.

— А ты что, настолько его хорошо знаешь?

«Ты даже не представляешь, насколько».

— Сама подумай, если бы его слова и чувства оказались правдой, стал бы он гнать тебя в шею?

Марина вспылила:

— Никто меня не гнал!

— Ну вышвырнул, какая разница! Сама сказала, что использовал. Думаешь, он обрадуется, если ты забеременеешь?

Как можно быть такой наивной?!

— Нужно было раньше думать! — закипела Марина, скрестив на груди руки. — Я не мешала ему надеть презерватив. Пускай теперь понервничает. Если повезет — хрен потом отвертится.

Юля расстроено качнула головой, догадавшись, какую именно цель поставила перед собой племянница.

— Это неправильно, Марин. Ребёнка должны хотеть двое. А насколько я могу судить — Вал уже не в восторге.

— Я не поняла, ты на чьей стороне вообще?

— На твоей! — воскликнула, оттолкнувшись от окна. — Но Вал не станет жить с тобой ради ребёнка! Как можно заставить полюбить кого-то, используя столь подлые методы!

Марина едва не задохнулась.

— Подожди, ты хочешь сказать, что я расчетливая с*ка, решившая добиться своего любыми путями? А то, что я люблю его, как сумасшедшая, что жить без него не могу — это так, не в счёт? Он сам подарил мне надежду, сам позвал в свою жизнь, а потом вышвырнул, как ненужную вещь, потому что кто-то там у него появился, видите ли. Нихрена! Будь у него чувства к той стерве, фиг бы наяривал меня с таким упоением.

Юлю ни с того ни с сего затошнило. Господи, как же ей было плохо.

— Думаешь, я не знаю, что всё произошло по пьяни и не отдаю отчет, чем всё может закончиться? Отдаю. И всё прекрасно понимаю. Но я готова на всё, чтобы заполучить его. А правильно это или нет — мне плевать. Вряд ли у него с той бабой что-то стоящее, — протянула с издевкой. Скорее всего, там или был разовый секс, или же… — выдержала мхатовскую паузу, рассматривая Юлю с подозрительной скрупулезно, словно боясь упустить что-то важное, — там не всё так просто. Возможно, она несвободна, например. Или у неё есть муж, дети. Согласись, будь она свободна — вряд ли бы оставила его в такой день.

Юля только и смогла, что рассеяно кивнуть, продолжая «лакомиться» собственной кровью. Между лопаток пробежал противный холодок.

— Марин, даже если ты и забеременеешь, пойми, насильно мил не будешь. Мало ли что там у Вала за отношения и связи — он тебя не любит. Те-бя! Понимаешь? Ну родишь, покажешь ребёнка, дальше? Он уже дважды растоптал твое сердце, ждешь, чтобы снова всё повторилось?

Марина горько улыбнулась, рухнув обратно на стул, и потянувшись к остывшему супу, принялась активно орудовать ложкой.

— А я могу любить и за двоих. Это не проблема. Вот увидишь, как только я рожу ему — всё изменится. Кстати, — пробубнела с набитым ртом, поражая в очередной раз сменой настроения, — Вал грозился придушить меня, если поймает. А я ребёнка от него хочу. Ты даже не представляешь, насколько. И не потому, что хочу привязать к себе, а потому, что безумно люблю. Сильно люблю. От кого тогда рожать, если не от любимого мужчины. Так что, можно я пока у вас поживу? Обещаю во всем помогать и не путаться под ногами.

Чувствуя, что сейчас взорвется от негодования, Юля кивнула, отвернувшись от довольной племянницы и включив воду, принялась мыть посуду. Перед глазами не было чёткости. Ничего не видела, только чувствовала. Невыносимо больно. Невыносимо обидно и так же невыносимо горько…

— Альбин, меня нет, — попросил Вал вошедшую в кабинет секретаршу, остервенело закатывая рукава помятой рубашки. — Ни для кого. Абсолютно. Поняла?

— Хорошо, Валентин Станиславович, — девушка осторожно поставила на стол три чашки с крепким кофе и поспешно удалилась на свое рабочее место.

— Серёж, позвони Томашевскому, пускай бросает свои дела и занимается проходной, — переключился Вал на партнера, ударяя массивным кулаком по распластанной ладони. — Скажешь, потом догуляет отпуск. Если всё получится — я сам куплю ему путевку, куда только захочет.

— Хорошо, сейчас наберу, — подорвался тот с кресла и, достав из внутреннего кармана пиджака сотовый, вышел в коридор для очередного звонка.

— А почему ты не позвонишь Берднику? — поинтересовался нетерпеливо Студинский, взглянув обеспокоенно на Вала. Видел, как сжались у того кулаки, как напряглись плечи, шея. Видел в его воспаленных от усталости глазах так и не сошедшую до конца напряженность, застывшую в уголках губ жесткую морщинку. — Всего два слова и от твоего Осинского не останется и следа, — остановился возле расхаживающего туда-сюда друга. — Ты же сам понимаешь, откуда растут ноги, зачем так рисковать? Ради чего? Если ради неё — так не стоит. Она замужняя, и судя по тому, как тебя штормит в последние дни — вряд ли сделала выбор в твою пользу.

У Дударева на лице дернулась щека. Прекратив избивать покрасневшую ладонь, глянул на Егора исподлобья, едва сдерживаясь, чтобы не послать как можно дальше и протяжно выдохнул. Сейчас только его нравоучений не хватало. Поэтому только и смог, что в сердцах ударить ладонью по столу, отчего стоявшая на краю чашка заметно подскочила в воздухе и процедить сквозь стиснутые зубы, начав терять терпение.

— Не надо приплетать сюда Юлю, — тёмно-серые глаза недовольно блеснули. — У меня с Глебом не заладилось с самого начала, она тут ни при чем.

Егор оставил сей заглушенный взрыв без ответа.

— Тем более, — продолжил Вал, рухнув в кресло, — дело не только в Осинском. Там и Цыганов — с*ка хитров**баная. Не удивлюсь, если Глеб подал идею, а он поддержал. Ты совершил огромную ошибку, подпустив его к общей кормушке. Вот увидишь, мои элеваторы — только начало.