завтра, в воскресенье, почта работать не будет. Он оставил записку на столе и крикнул Руби, что уходит.

– Мистер Монтегю, – доверительно зашептала она, спустившись по лестнице. – Я не понимаю, зачем вам кому-то обо мне говорить.

– Мистер Карбери в городе, ищет вас.

– Какое мистеру Карбери до меня дело?

– Ваш дедушка очень о вас волнуется.

– Ничего подобного, мистер Монтегю. Дедушка отлично знает, где я. Здесь! Дедушка не хочет, чтобы я вернулась, и я не вернусь. Для чего сквайру обо мне беспокоиться? Я об нем не беспокоюсь.

– Мисс Рагглз, он опасается, что вы доверились молодому человеку, которому нельзя доверять.

– Я сама о себе позабочусь, мистер Монтегю.

– Скажите мне вот что. Вы видели сэра Феликса Карбери с приезда в город?

Руби, которая всегда легко краснела, вспыхнула до ушей.

– Будьте уверены, ничего хорошего он вам не готовит. Как вы вообще могли с ним сойтись?

– Не понимаю, отчего мне нельзя иметь друзей, как и вам, мистер Монтегю. Но если вы не скажете, я буду вам очень признательна.

– Однако я должен сказать мистеру Карбери.

– Тогда я не буду вам нисколько признательна, – ответила Руби, захлопывая дверь.

Пол, идя прочь, невольно думал про справедливость ее упрека. Как он смеет брать на себя роль ментора в любовных делах, если обещал жениться на миссис Хартл и накануне вечером впервые признался в любви Гетте Карбери?

В случае миссис Хартл он получил двухдневную отсрочку, но его это не радовало и даже не успокаивало. Уж лучше бы он покончил с намеченным разговором! Но, по крайней мере, теперь Пол был в силах думать о Гетте Карбери и своих к ней словах. Знай он, что та сказала матери, он мог бы на час совершенно забыть о миссис Хартл.

Глава XL. «Единодушие – залог успеха в такого рода начинаниях»

Вечером в «Медвежьем садке» Монтегю нежданно получил записку от Мельмотта. Ее принес нарочный из Сити, он же должен был немедленно забрать ответ – как будто Монтегю живет в клубе.

Дорогой сэр, – гласило письмо.

Если Вам удобно, загляните ко мне на Гровенор-сквер завтра, в воскресенье, в половине двенадцатого. Если Вы идете в церковь, можем перенести встречу на вторую половину дня, если нет, утро предпочтительно. Я хотел бы поговорить с Вами о компании с глазу на глаз. Если мой курьер застанет Вас в клубе, он подождет Вашего ответа.

Искренне Ваш

Огастес Мельмотт

Пол тут же написал, что будет на Гровенор-сквер в назначенный час, – совершенно отбросив всякое намерение пойти на воскресную службу. Однако то было не единственное письмо, полученное им в тот день. Вернувшись домой, он увидел записку, состоящую из одной строки; миссис Хартл как-то сумела отправить ее по возвращении из Саутэнда. «Очень сожалею, что была в отъезде. Буду ждать тебя завтра. У. Х.». Его отсрочка сократилась – теперь она была меньше суток.

Утром воскресенья он позавтракал поздно и пошел на Гровенор-сквер, гадая, что же великий человек собирается ему сказать. На заседании совета великий человек высказался очень прямо – и еще прямее после конца заседания. Пол видел, что объявлена война и еще – что сражаться предстоит в одиночку, не зная, какую стратегию избрать против великого мастера финансовой тактики. Он был готов к тому, что лишится всех своих денег, и надеялся лишь не потерять вместе с ними репутацию честного человека. Его решение вверить себя мистеру Рамсботтому оставалось твердым; Пол думал обратиться к ливерпульскому другу с просьбой составить ему заявление для печати. Теперь мистер Мельмотт собирался что-то предложить, и не было никакой возможности привести мистера Рамсботтома с собой.

Пол был у Мельмотта на балу, но в дальнейшем ограничился тем, что оставил карточку. Он слышал о великолепии дома, однако запомнил лишь толпу и давку, а еще – что танцевал с Геттой Карбери. Когда его провели в вестибюль, он с удивлением увидел доски, лестницы, козлы и ведра со строительным раствором. Приготовления к великому обеду уже начались. Через весь этот разгром его провели к лестнице и дальше в комнату на втором этаже. Слуга сказал, что мистер Мельмотт скоро будет, и следующие четверть часа Пол смотрел через окно во двор. В комнате не было ни единой книги или даже картины, созерцанием которой он мог бы себя развлечь. Пол уже начал думать, не требует ли его достоинство уйти, когда вошел Мельмотт в домашних туфлях и великолепном халате.

– Мой дорогой сэр, приношу извинения. Вы, как я вижу, пунктуальны. Я тоже. Деловой человек должен быть пунктуален. Однако не все таковы. У меня только что был Брегерт – знаете, из банкирского дома «Тодд, Брегерт и Гольдшейнер». Нам надо было обсудить некоторые вопросы по Молдавскому займу. Он опоздал на четверть часа и, разумеется, на четверть часа задержался. И как можно наверстать четверть часа? Я не умею.

Монтегю заверил великого человека, что ему не трудно было подождать.

– И приношу извинения, что принимаю вас в таком беспорядке. С Брегертом я говорил у себя в комнате на первом этаже, и тут все вверх дном. Завтра мы переезжаем в дом на Брутон-стрит – мистер Лонгстафф сдал мне его на месяц, покуда идет подготовка к банкету. Кстати, Монтегю, если хотите прийти на обед, у меня есть для вас свободный билет. Вы знаете, как за ними охотятся.

Монтегю слышал про обед, но, возможно, меньше всех посещающих клубы в западной части Лондона. Он совершенно не стремился туда попасть и уж точно не желал принимать любезность от мистера Мельмотта. Однако ему очень хотелось знать, отчего мистер Мельмотт ее предложил. Он отговорился тем, что не особенно любит многолюдные обеды и не хочет занимать место, на которое претендуют другие.

– Да уж, – сказал Мельмотт. – Столько титулованных лиц отдадут за билет что угодно. Вы и не поверите, кто обращается ко мне с такой просьбой. Нам пришлось втиснуть стул с одной стороны для смотрителя королевской псарни, а с другой – для епископа… не помню, какого епископа, но два архиепископа у нас уже в списке. Мне сказали, он должен присутствовать, поскольку как-то связан с отправкой миссионеров в Тибет. Но для вас у меня билет найдется.

То был билет, который достался бы Джорджиане Лонгстафф как члену семьи, не сочти Мельмотт, что разумней использовать его в качестве взятки. Пол взятку не принял.

– Вы такой в Лондоне один, – обиженно произнес Мельмотт. – Но по крайней мере, приходите вечером, я отправлю вам один из билетов